– На самом деле, я тебя понимаю… – медленно произнес Август, наклоняя голову немного набок. – Быть не такой как другие – это непростой путь. Но это вовсе не означает, что он неверный.
– Вот-вот! – радостно подхватила Мара, розовея от воодушевления. – Только от тебя это как-то странновато слышать. Мы же… с тобой… ну… враги?
Дракон выдохнул в сторону колечко сизого дыма и возвел глаза к потолку.
– Наскучила мне вражда, луже горькой редьки наскучила, – пожаловался он вслух. – Дружбы хочу. Крепкой и равноправной. Согласна ты на такое?
– Мне нужно подумать, – чуточку помедлив, ответила воительница. – Ну, пожалуй, на равноправную – согласна. Только не смейся больше над моим оружием! Это лучшее, что я смогла достать.
Август пробормотал себе под нос что-то не слишком почтительное и разборчивое, а после серьезно кивнул.
– Не буду смеяться. Оружие – это несмешно. Оно в зубах застревает, – откровенно признался он. – Ну что ж, добро пожаловать в мои владения, мой новый и единственный друг Мара! Надеюсь, ты не станешь воровать золото или тыкать меня в бок копьем. Это было бы невежливо с твоей стороны.
– Разумеется, я же не совсем ненормальная! – поспешно согласилась Мара. – А драгоценные камни у тебя есть?
– А как же! – хвастливо улыбнулся дракон. – Целая коллекция! Ну, иди сюда, храбрая, я тебя не съем. Честное драконье.
– Мое благородство не дает мне усомниться в твоей честности, – пафосно изрекла воительница и сделала несколько шагов вперед.
Дракон учтиво отодвинулся в сторону, освобождая проход. В его глазах сверкнули искорки лукавого, но совершенно беззлобного веселья…
– Красивые камешки… – протянула Мара задумчиво, пересыпая с ладони на ладонь горсть крупных изумрудов. – Только вот… Думается мне… Ты не обидишься, если я честно скажу? – она замялась.
– Я не обидчивый, – невозмутимо покачав чешуйчатым хвостом, ответил Август. – Говори.
Воительница смущенно отвела взгляд в сторону.
– Мне кажется, они у тебя ненастоящие, – сказала она со смесью разочарования и опаски в голосе.
Но дракон, вопреки ожиданиям, не обнаружил ни малейших признаков гнева или раздражения.
– В наше время вообще трудно найти что-то настоящее, – промолвил он с философской печалью. – Вот взять хотя бы принцесс… Похитил я одну на вполне добровольных началах