Верка погрустнела. Она поняла, что Виктор просто потешается над ней. «Легко смеяться над подстилкой, когда сам и образование имеет, и работу приличную», – подумала девушка и уже собиралась вернуться к «заказу», но вдруг почувствовала на своих плечах крепкие мужские руки.
– Конечно, я за тебя переживаю, дурочка, – прошептал Витя ей на ухо, слегка приобняв, и уже громко добавил: – Увидимся в трактире, Верка.
Мужчина проводил взглядом уходящую парочку. Что до Верки, то она, конечно же, была влюблена в Крушина-младшего, а вот Виктор не питал к ней взаимных чувств. Он лишь безумно был к ней привязан, не представляя и дня без нее. Как же можно прожить без этой чудной хамки, которая всегда рядом… Безответная любовь или безграничная привязанность: какая из историй в итоге принесет больше боли, покажет время.
Виктор не спешил идти в трактир. «Не стоит отцу видеть мои слезы», – подумал он и направился к старухе Грильяж, получившей свое прозвище не за любовь к конфетам, а за твердость и принципиальность. Для этой бабушки не существовало разных точек зрения, широты мысли и прочей философии. Грильяж жила на чердаке у местных богачей, которые свято верили ее гаданиям, а она этим пользовалась. Виктор часто навещал старую женщину, ведь она была другом отца.
Пыльное и ужасно захламленное жилище в полумраке казалось чем-то таинственным и, несомненно, притягивало. Грильяж, седая, с дряблыми руками и морщинистым лицом, сидела на полу в каких-то обносках и раскладывала карты.
– Доброе утро, Грильяж! – с улыбкой поприветствовал Виктор старуху.
– И тебе, Витенька, и тебе. К мамке захаживал?
– Захаживал. Могилку прибрал немного, а то всю перекосило.
– Как там она? – старуха явно пропустила все сказанное мимо ушей, но Крушин не обиделся, потому что знал: Грильяж не способна сосредоточиться на всем сразу. Она продолжала заниматься раскладом.
– Знаешь, на жизнь не жалуется, – ответил Виктор.
– О, узнаю в тебе Феденьку. Сарказм здесь лишний, мальчик мой.
– Кстати, насчет отца: люди говорят, что он собрался уезжать.
– Люди все равно что голуби, ворковать только умеют. Или ты обучился птичьему языку?
– Обучишься тут, как же. Погадаешь мне? – Виктор не верил в это, но подобная глупость помогла бы ему расслабиться перед встречей с отцом.
– Бери-ка ты ноги в руки, Витюш, и проваливай побыстрее. Я не гадаю неверующим, – старуха зло посмотрела на него и окончательно потеряла к молодому человеку интерес.