И все пошли на огонёк.
Но в это самое время около них раздался чей-то окрик на немецком языке. Это немец-часовой спрашивал: «Кто идёт?»
– Вот те и раз! К австрийцам в гости пришли, – сказал Дорофеев.
И снова раздался грозный оклик:
– Кто идёт? Стрелять буду!
Уйти и скрыться было совершенно невозможно. Да и куда идти-то? В какой стороне наши?
И они положились во всём на свою судьбу.
В это время из тьмы навстречу им шёл часовой немец. Хотя в Буковине в том месте, где стоял батальон К-цев, и был фактически австрийский фронт, но в рядах австрийцев были и германцы.
…
Австрийцы и германцы все почти до одного вышли из траншеи.
И, действительно, было поразительное зрелище: впереди шёл рослый, здоровый Леонтий, нёс ёлку на плече, за ним с узелком Дорофеев, Иван и Тихон, а сзади них германец-часовой.
Тесным кольцом окружили пришедших австрийцы: кто такие, что, зачем?..
– Вот что, – вдруг сказал Дорофеев, обводя суровым взглядом сотоварищей. – Наш корпусный командир подарок нам прислал. Ёлку… С подарком, значит… И просит не стрелять сегодня.
Находчивость Дорофеева вывела из затруднения остальных.
– Так, так, – говорили австрийцы. – Добре… Добре, пане…
– А вот здесь и украшения к ёлке, – продолжал Дорофеев, указывая на свой свёрток.
– Добре, добре…
Австрийцы, как известно, не так плохо изъясняются по-русски или, вернее, по-украински. Поэтому-то легко можно было с ними сговориться.
Ёлку спустили в крытые окопы, а из окопа в землянку. Землянка была высокая и просторная, и ёлка вола свободно. Все четверо принялись за её украшение: развешивали блёстки, укрепляли свечи, вешали мишуру, золотые и серебряные нити.
…
Ничего не подозревая, австрийцы были тронуты русским рождественским подарком корпусного командира.
А в то время у них сильно нуждались в провизии, подвоз которой в горы был сопряжён с большими трудностями, и войска их сидели полуголодными.
Развешивая свечи, Дорофеев, между тем, расхваливал русскую жизнь.
– Мяса у нас, – говорил он, – дают по фунту на обед, да полфунта к вечеру, каша с маслом, ешь не хочу, а уж про хлеб и говорить нечего… Так наешься, что поясок не сходится.
Вот тут-то вдруг и произошло чудо.
– Хотим к русским… К русским хотим! – раздалось несколько голосов.
А когда зажгли ёлку и засияла она тысячами блёсток, дробившихся и переливающихся в золотых нитях, уже властнее раздались голоса: