Парамон понял, что так он ничего не добьётся:
– Ну, ладно, я тогда пойду, раз ты говорить не хочешь. Не буду тебе душу бередить.
– Погоди, друг! Да, правда, очень неприятно об этом вспоминать, но мне уже давно не с кем об этом поговорить.
– А ты хочешь поговорить? Зачем тебе об этом вспоминать? Сердечные раны долго заживают, но рубец остаётся навсегда. Зачем ты хочешь бередить рану опять?
– Понимаешь, я убежал от неё, из родительского дома убежал, но не от себя. Я ведь в случившемся виню только себя. Если она так поступила, значит во мне что-то не так.
– ?!..
– Да-да, извини. Ты же ничего не знаешь. Обо всём по порядку. Я родился и вырос в семье врача. Наш дом находился в Турове. Отец мой пользовал все окрестные сёла, и жили мы неплохо. Мне взяли учителя, месье Дюфре. Этот француз обучил меня наукам и языкам. Отец скопил сумму денег и отправил меня в Европу. Два года я жил в Гамбурге. Там я познакомился с одним русским. Он выполнял некие поручения тайного характера. Он и предложил мне сопровождать его в его миссии. Я знал языки тех стран, где он как раз чаще всего пребывал. Назвался он князем Шаховским. За услуги предложил мне очень неплохое вознаграждение. Я, конечно, согласился. Мне, мальчишке, такая перспектива очень льстила. Если бы я тогда знал, чем это обернётся!
Целый год мы ездили по Европе. Много насмотрелись, иной раз, едва ноги уносили. Пережили любовные приключения, дуэли. Были ограблены и жестоко избиты, но всё это ничто по сравнению с моим несчастьем.
Когда мы вернулись в Россию, князь пригласил меня к себе погостить ненадолго, отдохнуть, завязать полезные знакомства. Я согласился. Через несколько дней мы были в великолепном имении. Неделя пролетела незаметно. Пришло время возвращаться в родные пенаты.
Вернувшись домой, я был поражён тем, что ждало меня там. К месье Дюпре приехала дочь, звали её Элиз. Она была красавицей, от роду ей было шестнадцать лет. Я много женщин повидал в Европе. Даже стыдно сказать, болел срамной болезнью из-за юношеской неразборчивости, но фигура Элиз не шла ни в какое сравнение ни с одной из виденных мной красавиц. Надо ли говорить, что я сразу влюбился. А когда мне удалось с ней поговорить, и она продемонстрировала свой тонкий ум и образованность, я был очарован совершенно. Родители встретили меня горячо. Им не терпелось поговорить, расспросить, рассказать, просто смотреть на сына, но я был невменяем: ничего не видел, ничего не слышал, отвечал невпопад. В голове у меня были только мысли о ней. Я искал любую возможность остаться с ней наедине.