Экскаватор вырыл яму сбоку. Пожарники по двое спускались в неё и
долбили кирками подземный ход. Каморка погреба начиналась примерно
на метр ниже от уровня пола в сарае. То есть, чтобы лошадь смогла
выйти, пришлось не только рыть яму на рост лошади, но еще опускать
её ниже уровня пола в подвале, дабы кобыла не ободрала себе спину,
резко рванувшись вверх из норы.
Кобыла выдышала двенадцать баллонов с воздухом, пожарные даже
ездили на станцию за новыми. Но к полночи, когда мужчины докопались
до кирпича, я стояла наготове с наркотическим шприцом, пожарные
вызвали инженера по статике. Потому что без его разрешения боялись
ломать стену — а вдруг всё ка-ак упадет! Приехал злобный сонный
инженер, попытался посопротивляться и предложить всё-таки разобрать
крышу, убеждая, что сарай обязательно рухнет, ибо весь стоит на
погребе и конкретно на этой самой стене, за которой стоит кобыла.
Но Вашек его переубедил — ведь он строил это сарай лет тридцать
назад и помнит как сейчас, что потолочная плита погреба лежит на
боковых стенах оного погреба, и вообще, все уже давно хотят
спать.
Инженер-статик уехал, а мужики аккуратно попробовали долбить
стену отбойным молотком, боясь испугать лошадь. Но оказалось, что
лошади уже всё равно. Она не особенно-то реагировала на вибрацию и
грохот ломающейся стены. Только немного заволновалась, когда
пробили к ней первую дырку, но снова успокоилась и только
переступала ногами и отмахивалась хвостом, время от времени хрюкала
или ржала. Мы с ней все время разговаривали, даже предлагали ей
сухари и воду, но ей было совсем не до того.
К двум часам ночи лаз был докопан, и кобыла, немного смущаясь и
покачиваясь, как слегка пьяная балерина, вышла. Правда её пришлось
немного подпихнуть под задницу, чтобы она вылезла из ямы перед
лазом на траву, где она уперлась носом в пожарную машину. Далее
была совсем тьма, но идти по даже освещаемой фонариками тропинке
Цика отказалась.
Тогда я сходила за Дункой, и Цика ушла за ней спать на овечий
выгон.
Сегодня же Вашек снова позвал тот экскаватор, чтобы засыпать
ямищу и заодно этот дурацкий погреб. Цика совершенно в порядке,
только ещё сегодня утром была немного обалдевшая. Я же адски хочу
спать.
Моя первая собака Ласка была — зашибись.
Когда мне было восемнадцать, один год я работала веттехником в
калужском совхозе «Знамя Ильича». Не удалось мне поступить в
ветеринарную академию сразу, поэтому для получения стажа по профилю
самым разумным показалось идти работать в совхоз по
месторасположению нашей дачи. К тому же это было полезно для
приучения местных — дачу мы купили недавно и очень боялись за ее
сохранность в зимний нежилой период.