Моя голова оставалась холодной и судорожно соображала, что делать. В итоге я решила использовать самое верное средство – шкаф! Сейчас он казался единственной защитой. Мое тело, испуганное и размякшее, поднялось с кушетки и прилипло к его широкой боковой стенке.
«Леша-а-а! Леша-а-а! Что скажешь?» – голосила обладательница рисунка.
Леша от ее крика был уже в коридоре. Тамара Борисовна нетерпеливо тыкала в него рукой и трясла листом бумаги так сильно, что нарисованное тело – обнаженное, вибрирующее, ярко-синее, без рук и головы, вдруг ожило, отделилось от белого листа, взлетело вверх и распласталось в воздухе, демонстрируя себя. Оно раскинуло ноги, словно крылья, и заняло собой все свободное пространство под потолком маленького коридора, озарив его своей яркой синевой. Душное пространство наполнилось свежим воздухом настоящей жизни. Тамара Борисовна вопросительно смотрела на Лешу, который безразлично смотрел на глянцевые округлые бока так, как врачи смотрят в медицинскую карту.
– А можно мне тоже посмотреть? – робко поинтересовался случайный посетитель клиники. Он зажмурился, не осмеливаясь смотреть без разрешения.
– Нет, тебе нельзя, – рявкнула психотерапевт, – это только для Леши!
– Да здесь можно много чего сказать, – Леша достал из кармана увеличительное зеркало и холодно, но с любопытством осмотрел меня снаружи и внутри. Мое тело извивалось от удовольствия, а Леша как воды в рот набрал.
– Ну так скажи, скажи!!! – возбужденная Тамара Борисовна не собиралась это терпеть и дернула его за рукав так сильно, что слова, на время осмотра застрявшие в Лешиной гортани, сразу выскочили наружу.
– Пятна Роршаха… Мания… – Леша исподлобья посмотрел на коллегу и пробубнил еще что-то медицинско-невнятное.
– Да! Да! Я именно так и подумала! – собеседница, услышав ровно то, что ожидала, радостно закивала в ответ.
В это время в кабинете за стеной моя голова выпучила глаза и испугалась. Она опознала из услышанного только слово «мания», и это не предвещало ничего хорошего. «Какая еще к черту мания? Леша, да ты рехнулся?!» – думала голова, а тело плавилось, желая одного – слиться со шкафом и стать невидимым. Было очевидно – нарисованная безголовая женщина ожила и ведет себя просто возмутительно. «О боже! Что она творит?» – думала голова, сидя за шкафом. Еще оставалась надежда, что Леша не узнает, кто ее автор, но природная любознательность не позволила отсидеться тихо.