- А ты слухай и не перебивай старших. Раз девочки захотели
кампоту, будет им кампот, чё мне жалко чё ли!
Повару было лет 38, скорее всего, взяли из запаса.
- Вот я и взял резервный котёл, убрал кисель, а на его месте
вскипятил воду. И когда Нина с Жанкой притащили полное ведро ягод,
я уж тот взвар доваривал.
Повар сладко потянулся, зевнул и продолжил:
- Потом снял с огня и разлил по термосам, ягоду уже дохтора сами
добавляли. А знатный у тебя табачок артиллерист, - польстил мне
хитрый Петруччо, - давненько я такого не пробовал, может, угостишь
старика?
- Для доброго человека ничего не жалко, - порадовал я его,
протягивая нераспечатанную пачку. Он повертел её в руках,
рассматривая этикетку, и зачитал вслух название.
- Папиросы "Пушки". Ого, сам артиллерист, стреляет из пушки и
курит папиросы "Пушки", - скаламбурил Пётр. Потом все нюхал пачку,
никак не решаясь её открыть.
- Да ты не журись, а возьми всю пачку себе, я-то ведь не
курю.
- Вот это уважил, так уважил, конечно, не беломор фабрики
Урицкого, но тоже неплохой табачок.
- Ну, извини, беломор в наше сельпо не завозили, - ответил я,
делая виноватую физиономию и разводя руки в стороны.
- И где же ваше сельпо находится? – отсмеявшись, спросил ушлый
"главвар".
- В Зауралье, возле Кургана.
- А точнее.
- Деревня Куликово, Белозерского района.
- Ну, тогда дозволь представиться по полной форме: Добролюбов
Петро Архипович родом с Суерки. - отрапортовал этот "гад", лыблясь
во всю свою хитрую морду лица и вставая по стойке смирно.
- Сержант Доможиров Николай Никанорович - командир
артиллерийского расчёта! - представился я в ответ, отдавая воинское
приветствие. И тут же уже хором:
- ЗЕМЛЯКИ!!! – мы кинулись обниматься и жать друг другу
руки.
После такого представления ни о каком шапочном знакомстве не
могло быть и речи, и мы проговорили до самого окончания привала.
Естественно, я больше слушал, чем говорил, и в результате узнал
много нового и полезного. Оказалось, что Пётр воевал с нашим
комбатом ещё на Хасане, получил там ранение и был комиссован. А в
солдаты попал ещё в гражданскую: сначала его забрили колчаковцы, и
с ними он дошёл до Уфы, был ранен и после излечения отступал до
города Челябинск, где был распропагандирован большевиками и вступил
в Красную армию. А когда гнал бывших сослуживцев на восток и,
проходя по родным местам, узнал, что вся семья умерла от сыпного
тифа, то на родину решил больше не возвращаться и остался в кадрах.
Последним местом службы была должность старшины пулемётной роты и
бои на озере Хасан, где отражая психическую атаку японцев, Петро и
был ранен, но от пулемёта до конца боя так и не отошёл. Ещё я
узнал, что наш комбат - майор Селиванов Михаил Никифорович
командовал полком, отличился в боях с японцами и был представлен к
награде, но не повезло, попал под следствие. А дело было так.