В час по полудню нас подняли и послали оборудовать позиции. Так
как рубеж обороны батальона проходил по берегу реки Межа, то
единственным танкоопасным направлением на нашем участке был
железнодорожный мост через эту речку. Вот туда-то нас и направили.
А позиция нам досталась неплохая, прямо как нарочно созданная для
обороны. С запада на восток проходила железная дорога с мостом
через реку, к востоку от реки местность повышалась, а в трёхстах
метрах от берега, левее железки, располагалась небольшая высотка,
местами поросшая кустарником. Вот на этой-то высоте нашему взводу и
предстояло оборудовать свои позиции, чем мы и занялись. На
следующий день к нам присоединился стрелковый взвод с двумя
станковыми и четырьмя ручными пулемётами, и мы на два дня
превратились в натуральных кротов, ископав всю высотку вдоль и
поперёк. Но зато были оборудованы основные и запасные огневые, а
также укрытия для личного состава и ровики для снарядов.
Пока мы копали землю, 143-й ОРБ, заняв станцию Земцы и сделав её
своей базой, вёл разведку, посылая группы в различных направлениях.
Разведгруппы формировали не однородного состава, а для каждой
задачи разные: где дороги были хорошие, туда высылали разведку на
бронеавтомобилях, туда, где похуже, отправлялись грузовики с
мотопехотой, для форсирования водных преград использовали плавающие
танки, ну и пешие дозоры проходили везде. Единственным недочётом
было то, что в мотострелковой роте батальона не было тяжёлого
вооружения (пятидесятимиллиметровые миномёты не в счёт). Для
разведки боем бронеавтомобили годятся. Могут поддержать наступающую
роту огнём своих сорокапяток и пулемётов, но это если местность
позволяет и проезжие дороги рядом. А если предстоит действовать в
лесисто-болотистой местности, да ещё без дорог? Пехота-то пройдёт,
свои полуторки бойцы тоже вытолкают. А где не смогут, продолжат
выполнять боевую задачу пешком. И вот тут-то уже мотострелков
поддержать будет нечем. А лошадки они пройдут везде, да и станковые
пулемёты можно на себе утащить. Поэтому-то комдив и приказал
выделить в распоряжение разведбата взвод станковых пулемётов и наши
сорокапятки.
Приказ пришёл двадцатого числа, и утром на следующий день мы
собрались в дорогу. Пулемётчики прикатили к нам на четырёх
повозках, мы тоже взяли с собой две наших пароконных повозки с
боекомплектом, правда часть снарядов пришлось оставить в
расположении, а на их место, догрузили гранаты, ну и весь наш запас
консервов, предварительно упакованный в ящики из-под снарядов. Для
перевозки личного состава освободили пару подвод из обоза и,
получив ещё и «энзэ» на двое суток, позавтракали и тронулись в
путь. Пешком никто не шёл, поэтому до места мы добрались за два с
половиной часа, и доложились командиру разведбата о прибытии.
Осмотрев наше "войско", поздоровавшись с красноармейцами и
поговорив с командирами взводов, майор очень обрадовался, и сразу
же велел зачислить нас на довольствие. Пока наши командиры
оформлялись в хозчасти разведбата, я увидел возле здания штаба
скамейку и, сидящего на ней человека с умным лицом и сержантскими
треугольниками в петлицах, и пошёл туда. Достал папироску, замял на
ней гильзу, и соответствующим жестом попросил прикурить. Сладко
затянувшись (эх, прощай здоровые лёгкие), я обратился к сержанту с
"дежурным вопросом":