– Отчего же они уехали? Как же так? – наивные детские глаза смотрели на почти еще незнакомую родственницу.
– Отец твой повеса, Фели. Безответственный повеса, – отчеканил ледяной голос, и крохотное существо оставалось наедине со своими собственными размышлениями, бесполезными, по мнению Клэрити. Главное – умение работать руками.
По правде говоря, больше подруг у Фелиции не осталось. Круглолицая, задорная девчушка по имени Джейн, лишь она по-прежнему порой гостила в отчужденном имении. Ей Фелиция доверяла тяготы, надежды, в тот момент, когда поместье скрывалось позади, за деревьями. Ведь раньше, раньше все было совсем иначе. Фелиция, держащаяся в стороне, внезапно получила поддержку со стороны незнакомой девочки. Джейн замечала, что в детстве подруга ее всегда отчуждалась, думала о своем, не беспокоясь об остальных, не замечая требований и порядков. Рассеянность осталась в ней до сих пор. Зато, с другой стороны, в Фелиции всегда жил талант к пению, пела она действительно красиво и завораживающе. Жизнь менялась, песен стало меньше, изредка они слетали с замерзших губ, в тишине, наедине с самой собой.
Ветер уносил с собой слова, слезы и улыбки. Шумели листья и травы, птицы затихали, пугаясь и вслушиваясь в грозный вой грядущих перемен. Долго ждать не понадобилось.
Джейн
Сыро, холодно. Вот и рассвет показался вдалеке, закричали петухи, загудели рожки пастухов. Продирала слипшиеся веки деревня: кряхтела, бранилась, заливалась смехом. В тишину ворвалась суета. Поутру рыбаки выбирались к реке, редко возвращаясь с достойным уловом; видели разочарованные физиономии домочадцев и, не унывая, вновь ударялись в рыбацкое дело с пущей охотой. Одним словом, бедно коротали досуг. Облака неспешно цеплялись друг за друга, сливались воедино. Дети играли, непременно помогая своему семейству в хозяйстве. Целый живой и дышащий организм представляла собой Хайтлейвен, все здесь знали друг друга, уважали, приходили на помощь в трудностях. Вне дружелюбного общества стоял особняком старик Джонсон, державший лошадей, которые заменили ему «неблагодарных и странных людишек». Ни одна человеческая душа не была ему ближе новорожденного жеребенка. С трудом расставался он со своими подопечными, – продавал, иногда даже весьма знатным покупателям. Породистые, ухоженные лошади не шли ни в какое сравнение с запущенным видом угрюмого отшельника.