Это не Диана, а тёмный двойник. Доппельгенгер. Странный плод воображения и чувства вины, что никогда мы с Дианой больше не встретимся.
На душе тяжелеет. С сухим шорохом начинается дождь, и коготки холода забираются под балахон.
От нечего делать я читаю надписи на стене.
СДОХНИ
МОДНИК
ДЕТИ ЦВЕТЫ ЖИЗНИ
НА ТВОЕЙ МОГИЛЕ ЦВЕТЫ ЛУЧШЕ ПУЛЬ
НАРКОТИКИ ЛУЧШЕ СЕКСА КАРАВАДЖО
БЫЛ ПИДОРОМ
ВЫ НАЧИНАЕТЕ
ЧИТАТЬ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
КОТОРОЕ ЗАКАНЧИВАЕТЕ ЧИТАТЬ
Никто не придёт.
Я приподнимаю лоскуты Губки-Боба, чтобы осмотреть порез, и тут же замираю в ужасе – кожа вокруг раны расходится, и оголённую плоть обжигает холодный воздух.
Не надо.
Не трогай.
Вдали призрачно лает собака, и спину продирает озноб.
Никто не придёт. Никто. Потому что Дианы нет: в лучшем случае в городе, в худшем – на этом свете.
Очнись.
Проснись!
Неровным шагом, пересилив боль, я выхожу из тупика. В белой завесе чёрным проступает машина, и разбитое окно её, точно пасть чудовища, засасывает клубы пара.
– Бегу! – останавливает меня запыхавшийся голос.
В серо-белых облаках вырисовывается худенький силуэт, превращается в Диану. Она немного сутулится и смотрит исподлобья, как боксёр, который выбирает момент для удара. В кольце из большого и указательного пальцев качается нелепый пакетик: зелёный крест на оранжевом фоне, надпись «Поморские аптеки».
– Думал, не вернёшься.
– Была подобная мысль.
Некоторое время мы молчим. Такая вселенская неловкость, растянутая до невозможности.
– Идти можешь? – спрашивает Диана.
Я киваю. Она оглядывается и показывает за спину.
– Туда. Нужен свет. Оки?.. Прикрой только… – Диана боязливо протягивает мне пакет. – Прикрой дыру эту и пойдём.
***
Моя нога проминает глянцевую черноту лужи, достигает липкого дна и с ощутимым сопротивлением поднимается обратно. В ушах нарастает гул ночного ветра. Ему вторят братья–сквозняки из рассохшихся стен, из разбитых окон и проржавелых крыш.
Диана ко мне не поворачивается – смотрит вперёд и вниз, куда-то за асфальт, за дёрн, суглинок и тектонические плиты. Порой она прикладывает руку ко рту и изучает тыльную сторону ладони, где расцветают бурые пятнышки крови.
– Сорян.
– М-м?
Я показываю на свою губу, но Диана качает головой.
– Ты себя-то видел?
– Ну да… А где секира?
Она вместо ответа приподнимает низ рубашки, и топор игриво выглядывает из-под резинки рейтуз.