Преподавание в Калининском государственном медицинском институте
Воспитал двух дочерей: Викторию и Ольгу.
Город Ленинград стал для него родным и близким. Здесь были друзья по учебе, родные места, места боев. Когда приезжали в Ленинград, всегда водил нас, дочерей, на Пискаревское кладбище. Говорил: «Здесь лежат наши ребята, с которыми мы были вместе». Всю жизнь бережно относился к хлебу. Говорил, что в доме всегда должен быть хлеб, хоть половина буханки. В 90-е годы тяжело воспринимал частое отсутствие хлеба дома.
Долгое время в Калинине мы жили в коммунальной квартире, в одной комнате. Поэтому помню, что отец часто во сне плакал, даже кричал ночами. После войны трудно восстанавливалась психика. Ему очень долго снились бои.
Ранения на теле отца навсегда оставили память о войне. Он был очень веселым человеком и любил жизнь и людей.
Зотова Ольга Николаевна, 2020 г.
Воспоминания Смирновой Веры Петровны (род. 1932 г.)
Мама моя, Ольга Васильевна Крюкова, в 1910 году родилась в предместье Петербурга, семья жила в районе Ржевской площади. Отец, Пётр Дмитриевич Дмитриев, 1902 г. рождения, выходец со Псковщины, был кадровым военным, перед войной служил на Ржевском полигоне. На Ржевке, в клубе, устраивались танцы, там они и познакомились, поженились в 1926 г. Родилось у них три дочери.
Пётр Дмитриевич и Ольга Васильевна Дмитриевы, 1946 г.
Война застала нашу семью в Териоках (до 1948 г. так назывался Зеленогорск), где служил отец. Над нами часто пролетали самолеты, но не бомбили. Предполагали, что это были финские летчики, которые не хотели разрушать еще недавно принадлежавшие им дома. Фронт приближался – уже с передовой прибегали лошади без всадников, вероятно, убитых. Мы боялись прихода финнов, про которых говорили, что они зверствуют на своих бывших территориях.
В августе, наконец, началась эвакуация. Отец остался, для семей военных был подан товарный состав, и наша 30-летняя мамочка с четырьмя детьми (младшей Лиле было 2 года, мне 9 лет, Вале – 12, и была с нами племянница Лида, маму которой эвакуировали вместе с заводом) и престарелой бабушкой отправились в Горьковскую область. По дороге, не помню где, поезд бомбили. Машинист стал подавать тревожные гудки, которые мне запомнились на всю жизнь, настолько они были страшными и пронзительными. Вдоль вагонов пробежал человек с криком: «Все из вагонов в лес!» Мама сказала: «Будь, что будет – нам до леса не добежать…» И мы остались в вагоне. Бабушка все время молилась. Слава Богу, нас не разбомбили, и мы благополучно приехали на станцию Шахунья.