– Хватит, дорогая, – перебила Эмельда и кивнула моему отцу. – Свидетель прав, у нас есть более насущные проблемы, чем один крайне раздражающий шулер-аргоси. Я предлагаю перенести вынесение смертного приговора Ке-хелиосу…
– Келлену, – поправил я.
– Да всё равно. Совет Шептунов откажется от права тебя казнить.
– На срок не менее одного года, – добавила Ториан.
Она повернулась ко мне.
– Даже если они отменят приговор, один из них может просто потребовать проголосовать заново в любой момент, удобный для их порочных маленьких сердец.
Эмельда бросила на дочь испепеляющий взгляд.
– Будь твой отец здесь…
– Тебе понадобится лопата, если захочешь узнать его мнение, мама.
Бойкий ответ неприятно зацепил Эмельду, это было видно по её глазам. Но она быстро скрыла свои чувства.
– Прекрасно. Настоящим мы откладываем приговор Келлену из дома Ке на срок не менее одного года.
Остальные слегка поворчали и посетовали, но вскоре жалобы и ворчание рассеялись, как дым на ветру. Шептуны, по-видимому, так же быстро миловали, как и приговаривали.
Что не имело никакого смысла…
– Хорошо, – сказал отец, положив руки на стол, как будто это было его личное святилище, а все остальные явились сюда по его приглашению. – Обратимся теперь к…
– Погоди-ка минутку, – сказал я.
Отец приподнял бровь. Ториан покачала головой, предупреждая, чтобы я не давил на Шептунов. Наверное, она была права. Нет смысла тыкать в морду медведя сразу после того, как он пообещал тебя не есть.
– Вы жалкая, несчастная кучка лжецов, – выкрикнул я. – Вы почти поймали меня.
Поднялись яростные голоса. По столу застучали кулаки. Возобновились призывы к моей немедленной казни. Только Эмельда – стервятница – смотрела на меня, как на клоуна.
– Что ты задумал, аргоси?
Второе правило арта превис – восприятия. Каждый обман – это театр. Спектакль с актёрами, декорациями и реквизитом. Читайте между строк, и вы раскроете, какие у кого намерения. Я улучил минуту, чтобы размотать клубок всех поступков, которые привели меня сюда: арест, предательство Ториан, загадочный «суд» Шептунов, отец, вмешавшийся, чтобы меня спасти…
– Он прошёл испытание? – спросил я, показав на отца.
– Испытание? – вопросил Ке-хеопс.
Обычно он прочно держит себя в руках, но в нём поднималась такая ярость, что я как будто смотрел на сухой куст, готовый заняться пламенем. Его взгляд можно было назвать испепеляющим, даже если забыть о том, что он знает по меньшей мере две дюжины заклинаний, способных превратить тело в пепел самым болезненным образом. Он перевёл взгляд с меня на Эмельду.