– Да, подобный ему вряд ли когда родится, – повторил и тот, кого все самого называли мастером.
– Ну уж, – обратился к нему скоморох, – не он один, есть у нас и другие. – Да вот и ты, из твоей души и твоими руками такое создалось, всем городом тому храму дивуемся. А слышал ли ты… я тут был на пиру у князя, – при этих словах скоморох гордо обвел всех взглядом – и там узнал я, что князь новую церковь хочет ставить. Да какую-то дивную. Не такую, как раньше. Не поймешь, что он надумал, но слушать о том любо. А кому, кроме тебя, по силам такое чудное исхитрить?
– Я теперь только языком строю, – мастер показал свои распухшие пальцы и, словно желая отряхнуть что-то, снова обратился к Гильому.
– А вот этого вот зверька, что тебе понравился, Збыслав на корабле гостей увидел.
– Да Гильом может спеть нам и песни трубадуров.
– О, его стоит послушать, он много знает, – сказал гость в иноземной одежде. Гильом смотрел на говоривших как-то тихо, но пристально.
– Что я знаю, только то, что слышал от трубадуров, когда был еще мал. Хоть иногда я пытался те слова повторять, но все они как-то по-другому складываются у меня.
– Да как хочешь, так и расскажи, – заметил золотых дел мастер.
Увидев, что его слушают, отрок заговорил, его лицо стало ясным и голос вдруг таким неожиданно звонким, что все обернулись к нему.
– Пришли варяги из заморья. Море было суровое, то серебристое, то черное. И когда оно пенилось, сердясь, корабли, как щепки, гибли в нем. И потому люди, что рисковали плавать по нему, были дерзки, смелы и находчивы. Они любили битвы, добычу.
– А жен? – заинтересованно спросил Вавила.
– Жен? Любовь викингов, как и их море, есть в ней суровость. Про жен чудные песни слышал я в других странах.
– А как же Харальд, что пел о нашей Елизавете, сказывают хороша была княжна и нравом гордая.
– Елизавета, то особая песня.
– Дай, Вавила, отроку досказать, – вмешался корчмарь, – кроме жен, на свете еще много чего есть дивного. Мы хотим про викингов послушать.
Отрок продолжал.
– Холодно было в краю их, и много крови лилось. И пришли они в южный край, а потом на остров.
– И там-то слышал ты уж другие песни и чудные сказки, мнится, они и поманили тебя в дальние края. Расскажи-ка их, – сказал гость в иноземной одежде.
– Да, поют там про любовь, про белокурую Изольду и Тристана, их и после смерти не смогли разъединить, вдруг вырос терновник из его могилы, и как его не рубили, все склонялся к ее гробу. А кто слышал, будто над ними два дерева переплелись ветвями. А еще чудно поют про Грааль.