– Ларс, – не так уверенно продолжил паренек, выбивая чек.
– Отто фон Бисмарк, – хмыкнула мама, забирая пакет.
Паренек просиял, но потом увидел выражение маминого лица и стушевался.
Они вышли обратно в снежную слякоть. Он вернул маме зонт в обмен на пакет с плюшками, и они не спеша двинулись дальше. Обернувшись, он хмыкнул – енот все так же выражал совершенную гармонию со всем миром, однако теперь старался держаться ближе к пакету.
Мимо них, дзинькнув, проехал светящийся изнутри трамвай. Енот, отвлекшись от заветного пакета, проводил трамвай распахнутыми глазами.
– Какой у него возраст? – поинтересовалась мама.
– По документам, около года, – отозвался он, оглянувшись.
– Взрослый. Почти год.
– Его не брали. Всем щенков подавай.
– Оно и понятно, – буркнула мама.
Енот встряхнулся, негромко хлопая ушами, и они согласно повернули обратно. Уже совершенно стемнело, снег какое-то время назад снова обратился дождем, и его куртка постепенно намокала.
Проводив до подъезда маму и попрощавшись, они с енотом прошли еще квартал и пришли к дому.
– Снова лапы будем мыть. И все остальное, – сообщил он радостно принюхивающемуся еноту.
Тот с готовностью прошел в ванную, поставил передние лапы на бортик и оглянулся на него – чего он стоит?
– Ты быстро освоился, – заметил он, помогая еноту забраться в ванну, и расстелил его полотенце на коврике. – Купайся, полоскун. Вернусь – вытру.
Он снова поставил чайник. Да, надо бы его назвать.
Проснулся он ночью от грохота. В полной тишине спящего дома звук упавшей крышки унитаза показался взрывом. Он потер глаза. Да. Поднимал сидение вместе с крышкой енот аккуратно, подцепляя носом. И так же носом он, справившись и нажав лапой на рычажок бачка, аккуратно отталкивал их вниз. Доводчик что ли поставить, подумал он, перевернувшись на бок.
Еноту он постелил старое шерстяное одеяло под столом в комнате – место явно пустовало, а еноту понравилось. Некоторое подобие уединения. Он пару минут подождал возвращения енота, но безрезультатно.
Енот нашелся в кухне. Позабытое радио тихонько напевало голосом Фреда Астера о танцующих в темноте. Енот сидел на стуле, глядя в окно, и тихо раскачивался в такт мелодии, припадая то на одну переднюю лапу, то на другую. Он подошел и встал рядом.
– Назову я тогда тебя Тони.
Енот повернул к нему морду и одобрительно поворчал.