– Господи, сохрани сына моего, Харитона. И всю семью. И страну нашу… – Она снова перекрестилась. – Тревожно мне. Прости, Господи…
Неспокойно было всей России. Начинался восемнадцатый век. Царь Пётр Первый без жалости рушил многовековые уклады, они ломались решительно и бесповоротно. Новая жизнь раздражала гораздо больше, чем радовала. Будущее пугало. Впервые за всю историю России никто не мог предугадать, как повернётся его жизнь.
В деревеньке небогатых помещиков Пекарево, где и родился будущий великий путешественник Харитон Лаптев, было всего пять дворов. Пятый – самого помещика – не сильно отличался от домов простых крестьян.
Если бы не петровские реформы – быть бы в будущем и Харитону мелким землевладельцем, сидеть тихонько на печи да чесать затылок, решая вопросы вселенского масштаба: как бы лапти да сено выменять на мёд? Но покой, в котором Россия, лениво поворачиваясь, храпела в последние столетия, был навсегда разрушен Петром Первым. В семье Лаптевых по этому вопросу не было единства – мать мечтала о прежней жизни, отец же всей душой поддерживал царя. В каждом Петровом начинании он видел свет будущего для всей страны. Делать это было непросто, потому как возможности у крохотного хозяйства были прежними, а сборы и подати выросли многократно. А главное – было совершенно неясно, какой должна стать Россия после реформ. Объяснять это народу никто не собирался…
Когда запыхавшийся Харитон прибежал домой, то с трудом протиснулся в дверь – горница была заполнена любопытными крестьянами. У печи, в свете лучин, восседал Матвей Иванович – здоровенный мужик, бывший кузнец, которого занесла судьба в войско. Он рассказывал о войне со шведом.
«Даже из соседнего села пришли», – отметил про себя Харитон, пробираясь поближе к рассказчику. Тиран, понимая, что шуметь нельзя, следовал за Харитоном по-пластунски, чем вызывал удивлённые взгляды селян.
Кузнецу явно поднесли медовухи по поводу возвращения в село, так что и так далеко не скромный обычно мужик витийствовал напропалую:
– Прижал нас швед крепко. Как только из окопов покажемся – пушки с кораблей палят. Рядом со мной гвардейцу башку начисто снесло!
Тиран, будто понимая, о чём идёт речь, закрыл от страха глаза лапами, тихо заскулил. Народ слушал кузнеца открыв рот. Худющая крестьянка с выпученными от ужаса глазами выдавила из себя хрипло: