Трое и кошка. Книга о счастье - страница 5

Шрифт
Интервал
Кипят вокруг чужие судьбы —
большой грохочущий вулкан.
Запечатлеть его мне суть бы
(как говорится, «als ich kann»),
но кисть слаба, резец источен,
а карандаш мой крив и тощ,
и потому с насмешкой в очи
мне смотрит огненная мощь.

Нюрнберг

«Люблю я ширь бумажного листа…»

Люблю я ширь бумажного листа,
страницы белой шумное раздолье,
где катится волшебная река —
стихов моих ночное половодье.
Подтачивают воды берега,
несут разбитых кораблей скелеты,
и кажется, что вечная волна
поэтов знает лучше, чем поэты.

Санкт-Петербург

«На лист бумажный с трепетом гляжу…»

На лист бумажный с трепетом гляжу:
как победить его бездонность?
Как выжить в той таинственной борьбе,
что составляет мира прелесть?
Волну на миг счастливую поймав,
как не терять над ней контроля,
чтобы в строке (коль будет) получить
гармонии священный отблеск?
Ответа нет. В сражении с листом
всегда известен проигравший,
однако в изнуряющей борьбе
порой заметна мира прелесть.

Екатеринбург

Разочарование

На музы приход снова втайне надеясь,
я с полки высокой тетрадку беру,
и, быстро надев свою старую ферязь,
в художника я начинаю игру.
Ищу тебя, муза, в ужасном портвейне,
включаю Чайковского, в небо смотрю,
но где-то гуляет мое вдохновенье,
пока я над текстом несмело парю.
О, дева прекрасная! Где ж тебя носит?!
И где моей строчки жемчужная нить?..
Пегас отвернулся от жарких вопросов,
меня не желая над миром носить.

«Снегопад. А в душе зеленеют поляны…»

Снегопад. А в душе зеленеют поляны,
по которым Христос пробежал босиком.
Русич я коренной, мои предки – славяне,
среди темных лесов расположен мой дом.
Моя радость недолга, тиха и тревожна,
и поэтому ценен ее каждый миг.
Хорошо, что мой предок бывал осторожным,
хорошо, что он в жизни от скорби не сник.
И теперь я пою свои светлые песни,
вспоминаю о чем-то, чего-то не жду.
Русич я коренной, я – лесов своих крестник.
Но в лихую годину я верю Христу.

Санкт-Петербург

Капитан и мыши

Из окон гостиницы в небо смотрю —
чернеет бездонная тишь…
Я – капитан. Моему кораблю
не верит последняя мышь.
Бегут, разбегаются: «Скоро – потоп!
Погибнем, умрем навсегда!»
«Готовьте», – кричат, – «нам спасательный плот,
уж хлещет повсюду вода!»
А я из гостиницы в небо смотрю,
дыханье на миг затая…
Пусть мыши не верят («Конец кораблю!»),
но капитан все же – я.

Праздник благотворительности

Когда-то я был одержим жаждой помогать всем обездоленным, особенно униженным и оскорбленным жизнью. Собственная стабильная, но «непрофессиональная», благотворительность не удовлетворяла. Я отыскал в дебрях Интернета одну плюшевую организацию, которая, судя по вывеске, занималась обеспечением сносной старости всем тем, кому за семьдесят. Я быстро связался с этими господами и выяснил, что формой помощи могли быть денежные пожертвования, бесплатная логистика и обеспечение подшефных различными предметами, список которых постоянно обновлялся на сайте (зубные щетки, вата, носки, туалетная бумага и прочие жизненно важные предметы). Желающие более тесно сотрудничать с организацией могли непосредственно отправиться к БаДе (сокращенное название подшефных – бабушки и дедушки). Я, безумец, выбрал последний вариант.

Следующая страница