Масленников снова замолчал, думая, что пора заканчивать речь. Он на секунду испугался, что часто случалось с ним на оглашениях разных «списков», и увиденное им сегодня тоже было, как ни крути, традицией. На него смотрели не глаза – на него смотрели раскрытые жадные рты, как у голодных птенцов, не способных удовлетвориться крохотным червячком или рыбешкой – а готовых сожрать и его, Петра Андреевича Масленникова, со всеми его регалиями и тиражами, если это потребуется.
«Все эти слова, зачем их вообще говорить? – зло подумал Масленников. – Они ведь хотят услышать только одно: свое имя. Так не лучше ли быстрее назвать имена, и сойти со сцены, отправиться куда-нибудь…» Впрочем, куда он отправится после мероприятия, Масленников знал точно. Как ни странно, между его планами на вечер и «коротким списком» была – и не случайная – связь.
На мгновение он вспомнил и себя, сидевшего вот так же, в ожидании своего имени, много лет назад. Вспомнил, поморщился, стряхивая с себя видение, и быстро выпалил:
– Я нащупал нескольких человек, способных, как я вижу, продолжить эту традицию. И сейчас я их назову.
Зал замер, сверкнуло несколько фотовспышек.
– Геннадий Туруханов «Семафоры цивилизаций». Виктор Обухов (под псевдонимом – Владимир Почепцов) «Прорыв». Яков Лещинский «Сборная тишины». Антон Соседин «Любовь и почта». И, наконец, – он замер и последнее имя произнес с особым наслаждением, на выдохе: – Виктория Углова «Млечный полдень».
Раздались аплодисменты и восторженные крики кого-то из «групп поддержки». Смотреть в зал больше не было сил.
– Ну вот, всё, – зачем-то добавил Масленников и сел. Дождавшись конца мероприятия, он коротко попрощался с коллегами и вышел в коридор. Он слышал – или ему казалось, что слышал, шепот за спиной. Кто-то говорил: тяжело, мол, ему тянуть все. «Петр Андреевич-то неважно выглядит». «Сам-то давно не пишет: кризис. Или просто – все уже сказал? Всего добился?» Он слышал эти разговоры и раньше, но мысленно отмахивался: а сколько раз он сам обсуждал за спиной кого-то? Писательская привычка.
В коридоре к нему подошел Туруханов, мужчина слегка за тридцать. Выглядел, впрочем, моложе. В основном благодаря внешнему виду – человек определенно не следил за собой: грязные, засаленные волосы, нелепо торчащие какими-то клочками. Помятая рубашка в крупную красную клетку, на пару размеров больше, производила впечатление смирительной. Драные джинсы и нечищеные пыльные ботинки. Но все это явно не было признаком какой-то субкультуры: просто элементарная неряшливость, мысленно заключил Масленников. Дополняли образ огромные, как у наркомана, казавшиеся безумными зрачки.