– У нас будет время, – Попыталась тепло улыбнуться я, – Ещё много-много времени. Для меня и тебя.
Я перевела взгляд на окно. Утро. Раннее утро. Только-только начиналась весна: деревья стояли голые, а солнце едва грело. Интересно, каково это – осознавать, что подобное утро станет последним? Будь я на его месте, мне бы хотелось увидеть другой, более жизнерадостный пейзаж? Или последнее утро кажется прекрасным, даже когда на самом деле оно прескверное?
Я тут же мысленно выбранила себя и перевела взгляд на блёклые глаза отца:
– Будь только у меня чуть больше времени… Впрочем… Возможно, ты и сама справишься…
– С чем, папа?
– Ты помнишь Джейкоба?
– Джейкоба… – Я задумалась. Ближайшего советника отца звали Джейкобом, но вряд ли он думал, что я могу об этом забыть. Потом меня осенило, – Наследного принца Литерии? Нашего врага?
– Саларису не выиграть войну с Литерией, – Кашлянул отец, – И ты, моя умная девочка, это понимаешь. Мы должны положить конец войне. Пока Саларис ещё существует на карте мира, – Вдруг его глаза загорелись примерно так, как когда он говорил о власти, пока был моложе, – Ты должна выйти за него замуж! Обещай мне!
– Почему…
– Обещай мне! – Вдруг он схватил мою руку и сжал до боли и хруста пальцев. Эта сила удивила меня. Она и близко не вязалась с тем, что я заметила в немощном старике раньше, – Ты выйдешь замуж за Джейкоба!
– Папа… – Я попыталась вырвать руку из цепких пальцев. Чёрта с два мне это удалось.
– Обещай! Обещай!!!
– Обещаю!!!
– Хорошо, – Прошептал он, – Хорошо…
Фиолетовые глаза померкли. Он откинулся на подушки.
– У короля Литерии два сына, – Пробормотала я, – Почему именно Джейкоб? Почему я, а не Диана?
По комнате поплыл, вдобавок к уже существовавшему мерзкому запаху, запах фекалий. Раздался придушенный хрип. Я взглянула в мёртвые глаза отца.
Нет…
Глава II.
Стояла отвратительная погода. Несильный дождь лил всё утро. Может, небо и плачет по моему отцу, но вряд ли кто-то из подданных будет искренне скорбеть.
– Проводим в последний путь… Безвременно нас покинувшего…
Я не слушала. Просто смотрела на гроб.
В душной церквушке были только самые близкие. Не друзья – друзей у отца не было. Но самые родовитые и именитые. Богатые. Население уже знало, что монарх покинул этот мир, но, естественно, всю страну в церкви не уместишь.