К тому же, как по заказу, над,
казалось, спящими, покрытыми снегом полями и многочисленными
рощами, словно разбросанными неким великаном до самого горизонта,
разнёсся душераздирающий рёв. Протяжный, скрипучий, как будто сам
по себе обладающий эхом.
— Михайл Иванович, да тут повсюду
заражение пятой или шестой степени! Тварей немеряно! — хмыкнул
старший, рассматривая в этот момент что-то заинтересовавшее его в
другой стороне от поселения. — Вон как драпанули болезные. Пущевики
побежали! А там, на опушке, Анука стоит. Опасность для себя
высматривает.
— Анука — это нехорошо… — пробормотал
молодой, задумчиво почёсывая светлую щетину на подбородке. — Но
хоть и монстры, а понять их можно. Голосистая тварюшка явно
немаленького размера, да к тому же чем-то очень расстроенная.
Только вот по вокальным данным я её что-то никак не признаю.
— Может быть, воронов мишка? —
предположил Петрович. — Вроде похоже, да и привычны они территорию
когтями метить.
— Ну, если и мишка, то очень большой,
— покачал головой его спутник. — Ладно… я пошёл!
— Погоди, Михаил Иванович! — схватил
старший за локоть молодого, уже хотевшего перепрыгнуть через
ограждения смотровой площадки. — Может, всё же паровик к воротам
подгоним? Опасно ведь!
— Опасно не опасно, а дело само по
себе не сделается, — отмахнулся мужчина. — Побереги технику,
Петрович, нам ещё домой возвращаться. Да и устал я уже от этой
консервной банки. Лучше так косточки немного разомну.
— Как бы тварь эта сама их вам не
размяла, — пробурчал спутник, отпуская тем не менее его руку.
— Да не боись, Петрович, — усмехнулся
Михаил. — Защитный купол посада близко. Даже отсюда чувствуется,
что он довольно-таки сильный. Чародей я или нет — уж быстро бегать
в любом случае умею. Всё, давай. Либо скажи Люде, чтобы вездеезд
здесь держала, либо отгоните его вниз, под холм, чтобы тварей
лишний раз не нервировать.
С этими словами мужчина перепрыгнул
через перила и, ловко проскользив по бронированному носу паровика,
зашагал прямо по насту, ни на сантиметр не проваливаясь в глубокие
сугробы. Мягкое серебристое свечение живицы под его сапогами было
практически незаметно на фоне белой корки тонкого льда, и казалось,
будто он, словно призрак, парит над заснеженной равниной. Только
почти неразличимые следы, остающиеся за его спиной, говорили о том,
что это всё-таки человек из плоти и крови.