И вот тут я поняла, что кое-кому очень нужна помощь…
– А что, великий суровый наместник Эррана опасается несварения желудка? – перетянула я внимание на себя.
Судя по тому, как этот самый наместник на меня посмотрел, только что пожелал несварение желудка мне самой. Но меня не проняло. К его злобно-ненавистным взглядам я почти привыкла.
– Если вы в ордмерском гостеприимстве сомневаетесь, я могла бы предложить вам свою порцию, которую успела попробовать, дабы удостовериться в безопасности её вкусовых качеств, – продолжила показательно любезно. – Но вы же всё равно откажетесь, – улыбнулась до того сахарно и ласково, что у самой зубы от приторности чуть не свело.
Как и предполагала, моего порыва доброты и щедрости Сарп Эрран Сагитари ничуточки не оценил. Помрачнел, как грозовая туча, а после подозрительно прищурился, сложив руки на груди.
– Ты права, – удивил, выдержав небольшую паузу. – Откажусь. Но вполне могу предложить тебе успокоить все мои опасения по поводу ордмерского гостеприимства и отведать самой из моей тарелки.
Сидящий во главе стола князь Ордмера закашлялся.
Надеюсь, не потому что он эрранские традиции изучал!
Что бы они там ни значили…
«Противный!» – мелькнуло в голове, а я сама внутренне аж скривилась от досады.
Тем и заполнилась недолгая пауза, после которой господин наместник, в свойственной ему манере холодно усмехнувшись, принялся… завтракать.
– Действительно вкусно, – сказал, как только прожевал.
Где-то я это уже слышала…
А ещё заметила, как «восторга» в глазах стоящих в ряд ордмерчанок стало больше. И даже мимолётные улыбочки на их лицах замелькали, хотя женщины по-прежнему старались изображать почтенное смирение.
Дальнейшее течение трапезы прошло в обоюдном молчании. Я еле усидела на месте, настолько неуютно чувствовала себя в этой давящей обстановочке. Отбытию эрранца искренне от всей души обрадовалась, несмотря на то, что его вновь сопровождал отец, а мне с ним обстоятельно поговорить до сих пор не довелось.
– Ну, так что там было-то? – поинтересовалась Этери, как только в столовой не осталось лишних ушей.
Двери в помещение с обеих сторон оказались плотно заперты.
– Не отрава! – снова открестилась от возможных обвинений главная кухарка.
На худосочном жилистом лице даже возмущение проявилось, ярко демонстрирующее: «Как же это вы посмели на меня такое подумать?!».