Матерью его была Соломония Сабурова,
первая жена Василия III, великого князя Московского. Ох и
красавица была, говорят — глаз, мол, от девы было не отвести…
Известное дело — её ведь на смотре невест выбрали, из 500
девиц, приехавших со всех земель русских. Так-то Сабуровы особой
знатностью похвастаться не могут — обычный дворянский род,
тоже татарский, как и мы, Адашевы. От выехавшего на Русь мурзы Чета
Сабуровы пошли, они, да Долговы ещё. Но вот красотой Соломония всех
очаровала, и князя тоже.
А вот с детьми у них не заладилось.
Двадцать лет вместе прожили — а Соломония даже в тягость ни
разу не впала. Осерчал на неё князь Василий, а уж как влюбился на
старости лет в молодую Елену Глинскую — так и не сдержал
злобы, и велел постылую старую жену насильно в монахини
постричь.
Ох и плакала она, ох и билась, не
хотела из мира уходить. Известное дело — из монастыря
обратного хода никому нет. Любимец князев, думный дворянин Иван
Юрьевич Шигона-Поджогин даже, говорят, кнутом её ожог, чтоб не
кричала так. Вот после того удара она и замолчала, да так, что
жутко всем стало. Ни звука больше не проронила, ни слезинки не
уронила — ни когда постригали её под именем инокини Софьи, ни
когда в суздальский Покровский монастырь навечно везли.
Вот там-то, в Суздале, и выяснилось,
что тяжёлая Соломония была. Но дело сделано — обратно в мир
монахиню не вернёшь. Родила она там ребёнка тайно, и никто про то
не знал, кроме матушки-настоятельницы, да двух подруг её
приближённых, что вместе с ней в монастырь ушли. Вот только одна из
подруг была ведьмой — сильной ведьмой, да знающей.
Смекаешь?
Ждан кивнул. Он уже знал, что слово
«ведьма» в наше время тоже изменило смысл, а здесь оно значит
совершенно другое. Изначально «ведьма» происходит от слова «ведать»
и обозначало мудрую, знающую женщину, в данном случае — с
сильным Даром. А батюшка меж тем продолжал:
— Отвела ведьма глаза настоятельнице и второй подруге, да
показала им, что умер мальчик при родах. Они втроём и похоронили
младенца тайно. Только похоронили они не наследника княжеского, а
куклу заместо его. А настоятельница, которую приглядывать за
княгиней обязали, так великому князю и доложилась — мол, помер
мальчик родами и похоронен в стене монастырской[2]. Тот и
успокоился.
[2] В 1934 году при реконструкции
монастыря реставратором А. Д. Варгановым было обнаружено
захоронение, которое оказалось кенотафом — пустой могилой.
Вместо останков в ней была найдена лишь деревянная кукла, одетая в
детскую рубашку. Однако часть историков, в частности, Д. Володихин,
оспаривают этот факт.