И отомстил страшно. Именно он навёл
знаменитого крымского хана Девлета I Гирея, двоюродного
брата османского султана Сулеймана Великолепного, на Москву. Именно
он татарам тогда тайные броды через реку Оку показал.
Но если бы только это!
Кудеяр тогда с крымчаками к Москве
пошёл, и он тот знаменитый пожар в столице и наколдовал. Ни до, ни
после не знала столица страшнее бедствия.
Как только Москва загорелась, вызвал
он бурю со страшным ветром, и всё кончилось за три часа. Москва
выгорела полностью, от столицы практически ничего не осталось. Это
был ад на земле — даже в каменных постройках от страшного жара
железные балки оплавились, колокола в церквях падали. Люди заживо
горели на улицах вместе с побежавшими за добычей татарами. Те, кто
пытались спастись в погребах, задыхались без сгоревшего
воздуха — так помер командующий русской армией князь Иван
Дмитриевич Бельский. Многие алкали спасения в Москве-реке, да
сгинули, утопленные обезумевшей толпой. Трупы просто запрудили
реку, как написал потом летописец, «Москва река мёртвых не
пронесла».
И началась после этого в Царстве
Московском страшная беда, которая закончилась только после битвы
при Молодях.
Ну а старший брат царя тогда с татарами в Крым ушёл, там осел и
жил долгие годы[3]. Там, в Кафе, он и стал окончательно Кудеяром,
или, точнее, Худояром, что по-бусурмански значит «Возлюбленный
Богом». Покуролесил, говорят, колдун немало по всему белу
свету — и в Царьграде был, и в Европу с османами ходил, и в
Иерусалим, и в Египте бывал, и куда его только судьбина не
заносила — даже в Ындею.
[3] Опричник Василий Грязной, старший брат
героя оперы Римского-Корсакова «Царская невеста», попав в плен к
татарам, писал Грозному из Крыма: «А в Крыме что было твоих
государевых собак изменников, и Божиим милосердьем за твоим
государевым счастием, яз, холоп твои, всех перекусал же, все вдруг
перепропали, одна собака остался — Кудеяр, и тот по моим
грехом маленко свернулся». О судьбе Василия Грязнова у меня есть
небольшой очерк «Царь Иван Грозный про накосячившего Васю», который
вы можете прочитать в моей книге «Служба забытых цитат».
А потом, много лет спустя, вдруг
тоска его заела — так ему на Родину, в родные леса захотелось.
Он и написал царю, брату своему молодшему, и попросил разрешения
вернуться, поклявшись самой страшной клятвой, что вреда от него
земле русской больше не будет. Иван Васильевич позволил, Григорий
Васильевич вернулся и поселился опять здесь вот, в нашей земле.
Прикипел он что-то душой к белёвским местам.