— В обиде! — улыбнулся
Семён, и хлопнул свояка по плечу. — В обиде, что уезжаешь
быстро. А сам что говорил? «Надо чаще встречаться…».
— Извини, Семён,
тороплюсь, — не поддержал шутки Андрей. — Мы с Антипой
сразу верхами к вам поскакали, радостную новость сообщить, что вас
княжество ждёт. Пару дней побудем — потом налегке дружинников
догонять поскачем. Не дело это, когда дружина без командира по
чужим землям шарахается, ты, Семён, человек военный, сам это
понимаешь. Да и вам я бы не советовал мешкать. Вещи можно и потом
перевести, а княжество там брошенное, белёвцы там новых хозяев
ждут, да и вам спокойнее будет, когда уже во владение княжеством
вступите.
Князь опять улыбнулся:
— Сына-то хоть покажете?
— Да что мы здесь стоим?! —
ахнула Арина. — Пошли же в дом скорее!
В доме князю вынесли полугодового
Ждана, на которого все немедленно уставились. Младенец, знакомиться
с дядей не желая, недовольно и басовито орал. Кормилице даже
пришлось дать ему титьку, на которую тут же вылупился
тиун-перебежчик. Там, конечно, было на что посмотреть, но тиун
пялился столь откровенно, что кормилица залилась краской и глупо
захихикала.
— Ну что… — резюмировал
высокий гость. — Орёт знатно, добрый воин будет. А вот скажите
мне, родичи, батюшка в церкви вашей здоров ли?
— Да здоров вроде. Поутру нонче
на Ивана-горшечника за что-то орал так, что аж колокола
гудели, — удивлённо ответил Семён. — А что?
— Духовную я хочу
составить, — огорошил хозяев князь, — а вас с Ариной
свидетелями взять. Мы, когда с Алиной завещание Гаврилы-князя
обсуждали, посудили между собой, порядили, и тоже решили духовную
составить. Сами понимаете — человек не просто смертен. Гораздо
хуже, что он внезапно смертен! Вот, не дай бог, случись что с
нами — кому что из нашего имущества отойдёт? Пересобачится вся
родня, перегрызутся. Так зачем людей во искушение вводить? Мы сами
все пропишем, как договорились с женой.
Трубецкой сделал паузу, оглядел
собравшихся и вбил последний гвоздь:
— В общем, решили мы с Алиной вашему
Ждану моё Трубчевское княжество отписать.
Арина охнула и закрыла рот рукой:
— С ума сошли?
— А кому ещё? — в ответ
поинтересовался князь. — Своих детей у нас нет — Алина
уже почти два года в тягость впасть не может. Моему троюродному
брату? Который в Москве живёт, которому сейчас не то пять, не то
десять лет и которого я ни разу в жизни не видел? По моей линии
ближе никого нет. А Ждан нам по крайней мере родной племянник, своя
кровь. Врать не буду — если у нас свои дети появятся, я,
конечно, духовную перепишу, но сейчас никого ближе Ждана нет. Он,
по крайней мере, из наших, из северских, здесь родился, здесь и
вырастет. Всяко лучше, чем москвич чванливый. Поэтому мы с Алиной и
прикинули — надо составить духовную, надо. Таким как нам, во
всяком случае. У кого семьи — раз, два и обчёлся.
Действительно — вдруг что случится? Пусть всё с гарантией
родным уйдёт. Опять же — ссоры между родичами упредим, не
введём их, как говорится, во искушение.