– Мы разговаривали всего один раз, – скромно уточнила Яра.
– Значит, Юрась сообщил тебе, что и его, и твой дар имеют общие
корни? – Доброслава вгляделась в озадаченное лицо двоюродной
племянницы. – Нет? В общем, девочка, не существует отдельно магии
жизни и смерти. Даром Двуединого в равной мере обладают целители и
некроманты. Жизнь и смерть, словно день и ночь, разные проявления
вашего магического таланта. Целитель может стать магом смерти и
наоборот. Потому что жизнь и смерть свойственны всему живому.
– Поэтому я носила ваш скрывающий мой дар амулет до пятнадцати
лет? А позже, на повторном испытании жрецом Тарая моей магии вы так
сильно волновались? – спросила Яра.
Настоятельница рассмеялась. – Ты наблюдательна, племянница. Если
бы в детстве у тебя обнаружился дар Двуединого, тебя бы забрали
слуги Отступника и убили. Твой магический талант слишком яркий,
чтобы оставлять одарённую в живых. Вдобавок ты – девочка! В жрецы
Нура не годишься. Слуги Отступника опасаются людей с сильным даром
Двуединого, из них могут вырасти могучие боевые маги, способные
противостоять магии служителей Тарая. Девочек со слабым даром
Двуединого отправляют в монастыри Светлой Ари, чтобы они выучились
на лекарок.
– Теперь понимаю, почему старый жрец Нура назвал меня «нашей». А
я всё гадала…
За тихой, доверительной беседой тётя и племянница просидели до
утра. И не было никого роднее их в те предрассветные обороты.
***
Оправдались самые худшие опасения лэра Могуты. Лазутчики
сообщили, что на помощь фарсийцам движется войско в полторы тысячи
солдат, и в войске противника два боевых мага. Магов, огневика и
повелителя земли, опознали по нагрудным медальонам со знаками
стихий. Очевидно, что наёмники настроены захватить монастырь и
удерживать крепость до подхода регулярной армии. Назревала большая
война. Даже простолюдины понимали, что захватом одной провинции
дело не ограничится. Артания ослабела, и предприимчивая
страна-соседка намеревалась откусить от королевства солидный
кусок.
Фарсийцы подошли на закате и разбили лагерь в роще. Со стен
просматривались снующие возле костров солдаты. До защитников
монастыря доносились приглушенные голоса чужаков и ржание лошадей.
Палаток фарсийцы не ставили, обустройством лагеря не занимались,
значит, штурм откладывать не станут. Так оно и вышло.