— Медяк с пешего! — нагло потребовал
он. — Аланка, там же растийским языком написано!
— Знаю, — фыркнула я. — Сама же тебе
эту шильду и рисовала. За что ты благодарно разрешил мне
пользоваться мостом бесплатно.
— Злая ты, — тяжело вздохнул тролль,
почесывая заросшую короткой светлой шерстью лапу, назвать его
конечность рукой, язык не поворачивался. — Что тебе стоит кинуть
старине Румпелю медяк для поддержания штанов?
— Целого растийского медяка, —
ухмыльнулась я, — тем более, что он твою мошну все равно не спасет,
а штаны на тебе и так ладно сидят.
— Тогда, может, хоть кружечку
глинтвейна пропустишь перед работой? — заискивающе предложил он, в
надежде получить вожделенный медяк законным способом.
О... а вот это уже удар ниже пояса,
ибо к глинтвейну я питала особую слабость. А к глинтвейну старины
Румпеля — вдвойне. Что он туда намешивал, тайна за семью печатями,
но получалось божественно. А мне, известной мерзлячке, коченеющей
на противном сыром ветру за несчастные пять минут от дома до
работы, жизненно требовалось согревающее. Обычно, когда я
переставала стучать зубами о край кружки, дегустация перетекала в
травлю баек, коих Румпель знал великое множество, и на работу я
безбожно опаздывала. Тогда мой хозяин, пан Франц Врочек, вместо
приветствия привычно ворчал: «Опять с Румпелем наклюкалась».
Но сегодня погода радовала,
настроение стремилось к отметке «чудесно», и я здраво решила не
портить его недовольным ворчанием пана Франца. Которое обязательно
начнется, когда я появлюсь в лавке на час позже, благоухая вином,
специями и речной тиной. Посему, от заманчивого предложения
пришлось отказаться.
— Ну чего ты сегодня такая бука? —
слегка обиделся тролль. — У тебя чего, это самое?..
— Румпель, — вздохнула я, зябко
кутаясь в шерстяную шаль насыщенного горчичного цвета. — Если бы у
меня было «это самое», я бы послала тебя к куцьке
водзянеку[1] ещё до того, как ты открыл
рот.
— Может, тогда вечерком, а?
— Подумаю, — откликнулась я, ступая,
наконец, на мостовую.
— Да, и Врочека с собой захвати!
Старый книгопродавец обещался зайти ещё месяц назад! — крикнул мне
вслед Румпель.
— Хорошо! — я махнула на прощание
рукой и поспешила через улицу к резной двери, отмечая на ходу, что
пора помыть витрину и обновить товар.
Книжная лавка «У моста» скромно
приютилась между массивным домом гильдии ювелиров-чеканщиков и
вычурной каменкой шляхтичей Гольд-Портоницких, теряясь на фоне
внушительных соседей. Резная вывеска скрывалась в тени козырька над
входом, совсем не привлекая внимания. Но покупатели в лавке никогда
не иссякали. А пан Врочек важно говорил, что те, кому надо, нас и
без вывески найдут, а те, кому не надо, пройдут мимо в любом
случае. Уж больно не любил старик праздно шатающихся особей,
забредающих в лавку лишь для того, чтобы, по его словам, вытереть
руки о книги.