Когда же Рэйна осознала, каким именем представилась девушка, то едва смогла поверить в правдивость ее слов. Неужели эта невероятная гостья — та самая девочка, которую ей в свое время приходилось вытаскивать с того света каждую зиму? Разве так бывает?
— Д-дочь кузнеца? — кое-как проговорила травница.
— Да, — коротко ответила она.
И тут Рэйна поняла, что на улице не то что холодно — лютый мороз. А девушка — в одном легком платье!
— Заходи скорее! — засуетилась старушка, пропуская нежданную гостью в дом.
Девушка буквально впорхнула в дом. Она шла, гордо неся себя, и не скажешь, что провела столько времени на морозе. Ее не трясло, казалось, что она вообще не чувствует холода. Но ее кожа была белее снега, а кончики волос покрыла изморось.
— Я сделаю тебе отвар, — сказала женщина, направляясь к печи, на которой уже закипал чайник. — А ты не стой, девонька, проходи и садись к печке ближе, — хоть Рэйну и снедало любопытство, что же привело девушку в их края, да еще в таком виде, что-то подсказывало ей, что с вопросами спешить не стоит. Не время.
Мара сидела на простой деревянной скамье несколько часов. Ее тонкие пальцы бережно сжимали давно уже остывший отвар, а взгляд упирался куда-то на дно кружки, что была в ее руках. Она молчала, а травница не пыталась начать разговор. Вместо этого старуха положила на колени пряжу грязно-серого цвета и начала сматывать нитки в клубок.
В какой-то момент девушка вздрогнула и резко выдохнула, словно вынырнула из омута собственных мыслей:
— Ты, должно быть, хочешь знать, почему я оказалась сегодня утром на твоем пороге? — холодно спросила она, не поднимая глаз на Рэйну.
— Почему оказалась, потому и оказалась. Коли есть такая нужда, то поделись, — сказала старушка, подкручивая грубую нить.
— Нужда? — задумчиво произнесла девушка, — Пожалуй, есть, — сделала она маленький глоток уже остывшего отвара. — С похорон я к тебе пришла. Знаешь, чьих? — Мара одарила Рэйну равнодушным взглядом, от которого по спине травницы побежали мурашки. — Кима, — хмыкнула она и криво улыбнулась.
После этих слов Рэйне стало окончательно не по себе. А уж когда девушка начала свой рассказ, старуха и вовсе не знала, куда себя деть. Мара все говорила и говорила, пусть Рэйна с трудом понимала и половину того, о чем рассказывала гостья, но и того, что удалось понять, травнице хватило бы на всю оставшуюся короткую жизнь. Они (а точнее, Мара) проговорили до самых сумерек. Рэйна слушала и не могла найти в себе силы пошевелиться. Ей было и интересно, и грустно, и жутко от понимания того, кто перед ней сидит. И было очень жаль погибшего сына кузнеца. А еще она не понимала, что же делать с полученными знаниями.