– Род человеческий хиреет и вымирает!
Вместо живых людей мы окружаем себя бездушными куклами, предаваясь
с ними блуду и прочим порокам! Наши зачатые без тел и взращенные
без любви дети вырастают в мужчин, не похожих на мужчин, и женщин,
не похожих на женщин, становясь примером для следующего, еще более
деградирующего поколения!
«А вот это уже обидно!»
Некоторые слушатели (в том числе, к
досаде Стрелка, жители станции) одобрительно кивали и что‑то
бормотали под нос. Кое‑кто оглянулся на Кая и Юнни, взгляды были
боязливые и неприязненные.
– Может, выкинуть его отсюда к
такой‑то матери? – негромко предложил Стрелок.
– Успеем, – меланхолично возразил
Юнни. – Этот тип нам неплохую кассу делает. Для мессии он слишком
нудный, к тому же призывает не убивать, а драпать.
Стрелок кивнул. В общем‑то да, если
на станции есть люди, которые разделяют подобные взгляды, то пусть
лучше улетают в прекрасный новый мир.
Нет, все‑таки хорошо, что он приехал
в бар. Такие вещи надо держать под контролем и в случае чего давить
в зародыше. Вот только Кай… Толпа уже накручена против «иных», и
если киборг что‑нибудь выкинет, это может послужить детонатором. От
местных Стрелок подлянки не ждал, и хотя далеко не все жители
станции были ангелами, со знакомыми чертями договориться тоже
несложно. А вот религиозные фанатики в первых рядах представляли
реальную угрозу, особенно несколько рослых мужчин звероватого вида.
Но и гнать их пока не за что, а вступать в спор с этим болтуном –
только лить воду на его мельницу и затягивать пребывание сектантов
на станции.
– Принеси мне, пожалуйста, кофе с
тостами, а Каю – комплексный завтрак, чай и какой‑нибудь
цветок.
– Что?!
– Извини, оговорился. Какой‑нибудь
десерт.
– Хорошо.
Во время наплыва посетителей Юнни
обычно брал на себя часть обязанностей официантки, но тут решил «не
оскорблять чужие религиозные чувства» и, обслужив Стрелка, вернулся
к дверям. А остальные пусть ждут своей очереди, раз такие
праведные!
На соседний стул внезапно, как
майский жук на голову во время весеннего лёта, шлепнулся Хрущак,
станционный техник, на время гонок превращавшийся в бойкого
букмекера.
– Привет! Моя старшенькая сказала, ты
меня искал?
– Да, надо бы кое‑что обсудить, но
под этого крикуна неудобно. Давай лучше вечером, часиков в семь,
здесь же?