– Что ты скажешь об этой юной прелестнице, Катбад? Она лучше твоей племянницы?
– Выбор за тобой, мой повелитель, – коротко ответил оллам. – Но меня не покидает предчувствие, что девушка не так проста, как кажется.
Конхобар встрепенулся.
– Не говори так! Она прекрасна и невинна! Согласись, ты прочил за меня свою племянницу, я же предпочту Эрмину.
– Ты волен поступать как пожелаешь. Ты – король! – сказал оллам и пригубил медовый напиток из серебряной чаши.
– Фергус! А ты что скажешь? – Конхобар обратился к своему сводному брату.
– Любовь, мой повелитель, это болезнь, которая травами не лечится. Если девушка тебе по нраву – женись!
Конхобар с благодарностью посмотрел на брата, в эту минуту он особенно нуждался в поддержке и одобрении.
– Сколько лет твоей дочери, Федельмид? – поинтересовался король.
– Четырнадцать, мой король. Через год она сможет стать женой.
– Год… – задумчиво повторил Конхобар. Желание сжигало его изнутри, ему вовсе не хотелось так долго ждать, но увы, ничего не поделаешь. – Что ж… пусть будет год. Надеюсь, Федельмид, ты отдашь мне свою дочь в жёны? – спросил король, дабы соблюсти приличие в доме хозяина.
Тот встал из-за стола и поклонился.
– Благодарю за честь, мой повелитель.
Катбад сидел темнее тучи. Казалось, никто не замечал его состояния. На самом деле в душе Федельмид ликовал: как ловко он обошёл оллама! Пусть на его племяннице женится Фергус!
Глава 3
Я – сокол на утесе
Конхобару не спалось. Он вспоминал свою первую жену: ведь они прожили вместе почти десять лет. Ему едва исполнилось двадцать четыре года, будущей королеве – шестнадцать, когда они поженились по законам Ульстер-Улада.
Перед Конхобаром всплыл образ некогда юной жены: она не была высокого роста в отличие от Эрмины, и, пожалуй, несколько полнее, и волосы не так отливали золотом, ведь отец королевы был из гезатов-наёмников, что служили в Ульстер-Уладе.
Король встал со своего ложа. В узкое стрельчатое окно задувал свежий ветер, грубая шерстяная шпалера издавала лёгкий шелест. Верный слуга спал тут же у ног господина, но, видимо, устав за день, – слишком крепко, он не слышал, как встал Конхобар, налил вина из кувшина и залпом осушил чашу.
Потрескивая, горели свечи. Мягкий воск бесформенно растекался по подсвечнику. Конхобар прошёлся по спальне, но после выпитого вина его охватило возбуждение и желание. Впервые после смерти жены ему захотелось любви…