Одни картинки, звука не слышно, но
стоило мне об этом подумать, как появился звук. Говорили на
французском. Я смутился, что непонятен язык, и вдруг стал понимать
речь из картинки, словно те говорили на русском.
– «Люсьен, давай их
повесим не здесь, а в столовой, чтобы ты мог по
утрам…»
Я задумался над тем, как же часы
попали к моему деду, и картинки стали быстро меняться. Вот уже та
же женщина стоит в печали, а рядом повзрослевшие дети и другой
мужчина.
– «Возьмите часы, я
совсем недорого их отдаю. У нас сейчас нет
денег…»
Следом появилось, как этот мужчина
несет часы по улице под мышкой. Дальше он уже заворачивает их в
газеты и кладет в большой сундук. Тот вместе с другой поклажей едет
на повозке. Выгрузка сундука на железнодорожном вокзале и погрузка
в грузовой вагон. Появилось изображение, где дымящийся старинный
паровоз с кучей вагонов несется вдоль зеленных полей. Дальше сундук
перенесли на кузов машины. Город, по-видимому, немецкий. Множество
угловатых домов с высокими шпилями. Сундук выгрузили и занесли в
новый дом. Уже следующий мужчина заносит его в комнату и начинает
выкладывать из него всякий скарб. К нему подходит другая женщина, в
умеренно пышном платье, но также давно вышедшем из моды.
– «Ганс говорил, что там
должны быть великолепные часы».
– «Наверное, положил на
дно… Да, вот они».
– «Какие они красивые.
Давай повесим часы в столовой, чтобы по утрам…»
Тут же картинка сменилась. Люди в
военной русской одежде и с оружием бродят по тому же дому. На этот
раз он кажется заброшенным. Один из военных закидывает винтовку за
спину и снимает часы со стены.
– «Вот и подарочек домой
нашелся».
К нему подходит второй человек и тоже
рассматривает часы.
– «Красивые. Я почти
такие же вчера нашел».
Вот уже тот же военный укладывает
часы в большой чемодан и идет, не спеша, к железнодорожной станции.
Только сейчас я понял, что это и есть мой дед. Хоть и никогда его
не видел, но узнал по старым фотокарточкам.
Картинка сменилась, и вот уже мой дед
вешает часы на стену. Рядом с ним стоит моя бабушка, любуется ими,
радуется. Так непривычно видеть ее молодой. В моей памяти она
осталась совсем старенькой.
С изумлением я смотрю на все это,
желая увидеть, что было дальше. Снова читая мои мысли, перстень
продолжает показывать новые изображения. Вижу, как мой опечаленный
отец снимает часы со стены и уносит их прочь. Я понял, что это
произошло после смерти стариков. Вот он уже цепляет их на стену
нашей квартиры. Напоследок вижу себя, когда перевесил их именно на
это место.