Я убрал взгляд от часов и сел на
диван. Теперь понятно, почему этот парень свихнулся. С таким
артефактом немудрено напрочь голову потерять… Но и таких дел
совершить!
Я начал представлять и осекся.
Возможности перстня пугали своей масштабностью. Это получается, что
все вокруг для меня стало открытой книгой. Что захочу, я смогу
понять, узнать, увидеть. Даже прошлое!
А как с будущим?
Вновь я уставился на часы, силясь
узнать, что с ними будет дальше. Перстень среагировал на просьбу.
Появилось окошко, в котором замелькали друг за дружкой картинки:
мощный взрыв, разнесший в клочья весь мой дом; уходящие под землю
все дома вместе с моим; невесть откуда взявшаяся волна, поглощающая
собой город вместе с моим домом; пробравшиеся в квартиру воришки,
стаскивающие часы. Последним появился старик, что крушит все
вокруг. Схватив часы, он кидает их на пол и начинает бить ногой. Он
повернулся, и я увидел себя в старости, чем-то разгневанным.
От таких картинок я обалдел.
Взрыв, это, получается, будет большая
война? Но потом я видел, что дом был целым, и он уходил под землю,
дальше вновь целым, но на город надвигалась гигантская волна, и я в
старости…
Полученные сведения заставили меня
уйти в прострацию.
Почему все так менялось?
Подобно искре появилась мысль –
«Будущее, его нет, оно как бесчисленное множество различных
комбинаций и ответвлений». Получается, в топку всех предсказателей
и гадалок. Именно поэтому их глюки редко сбываются.
И что мне теперь с этим делать?
Часы показывали семь-сорок-семь. К
чертям работу! Это же как иметь в руках ядерный боезаряд и бегать с
какой-то рогаткой, или быть каким-нибудь супер, даже
гипер-гиго-теро-богачом и около перехода семечками торговать. У
меня на руке целый ящик Пандоры! Даже, наверное, во стократ
круче!
Этот идиот с моста даже не понял, что
к нему попало. Как он там говорил? В моей памяти всплыли его слова
о том, что наш мир – это игра, а мы все – юниты. От стольких
потрясений и сразу я невольно схватился за голову. Однозначно за
раз я не могу все это переварить. Тем более, найти какое-то
вменяемое объяснение.
Моя возвышенная радостность резко
начала спадать. Пугала необъятность находки для моего нынешнего
понимания.
Я вернулся на кухню и снова сварил
кофе. Мелькающие надписи не мешали. Казалось, я стал к ним
понемногу привыкать. К удивлению узнал, что мой дорогой молотый
кофе оказался с подмешанным подвохом в виде тридцати процентов
гречки. Включив вытяжку, я закурил, глотая в промежутках по
чуть-чуть горячий бодрящий напиток.