Владелец «Фены» ничего не понимал и, чувствуя, что слабеет, снова заговорил – на сей раз о кошмарных видениях туманного острова.
Слушая его, Дуседам вдруг принялся вопить и жестикулировать.
– Вот оно! – радостно осклабился он. – Друзья мои, обещаю вам золота полный трюм! Анахарсис, глашатай божественной воли, через последнего потомка завершает свою миссию. Так значит, века и тысячелетия фантомам не помеха!
Господин Ансельм озаботился:
– Уточни, в каком направлении двигалась тартана последние часы.
– Прямо на юг, – едва слышно прошептал раненый, когда Дуседам перевел вопрос.
– А что?
– Пассажиры нам не нужны, – порешил господин Ансельм.
– Видно, Анахарсисам на роду написано удушение, – захохотал толстяк Дуседам.
Разговора Анахарсис не понял, но угадал свою участь – лица людей, подаривших ему час жизни, были неумолимы.
Моряк зашептал молитву, которую ему не суждено было дочитать в этом мире.
Прежде чем вернуться к рассказу Дуседама Старшего, я представляю читателю первую часть повествования Жан-Жака Грандсира. Как уже сказано, его исповедь-воспоминание наиболее важна для нашей истории: пожалуй, все ужасы Мальпертюи так или иначе сопряжены с трагической судьбой Жан-Жака Грандсира.
Глава первая
Дядюшка Кассав отходит
Тот, кто постигает тайну своей смерти, а живущим оставляет тайну своей жизни, обкрадывает и жизнь, и смерть.
СТЕФАН ЗАНОВИЧ
Дядюшка Кассав скоро умрет.
Белоснежная, то и дело подрагивающая борода ниспадает на грудь, сам дядюшка утопает в красной перине. Ноздри втягивают воздух, словно он напоен сладостными ароматами, огромные волосатые руки готовы вцепиться в любую добычу. Служанка Грибуан, принесшая чай с лимоном, выразилась так:
– Вещички упаковывает.
Дядюшка Кассав услышал.
– Пока еще нет, женщина, пока еще нет, – ухмыльнулся он.
Прислуга ретировалась – испуганно шелестящий смерч юбок; а дядюшка добавил, обращаясь ко мне:
– Не так уж долго мне осталось, малыш, но ведь умирать – дело серьезное, и спешить тут не следует.
Минутой позднее он снова блуждает взглядом по комнате – ничего не упуская, будто составляет окончательную опись: игрок на теорбе – статуэтка поддельной бронзы; тусклая миниатюра Адриана Броуэра[1]; дешевенькая гравюрка – женщина играет на старинной колесной лире; и ценнейшая «Амфитрита» кисти Мабузе[2].
Стук в дверь, входит дядя Диделоо, здоровается: