– Так отца тут нет. И ты быть не обязан. Лучше найди себе
кого-нибудь, а то так и проходишь всю жизнь девственником. Слышишь,
дорогая? Он ни разу с женщиной не был!
Ну, не был. Не хотел. Вовсе их не замечал. Тренировки, книги,
охота на демонов – больше ничего не надо. А с девками – одна
морока.
– Я вынужден настаивать. Лорд Веломри – могущественный человек.
Если ваше поведение заденет его честь, то проблемы будут у всех, и
замять их даже вашему отцу не удастся.
– Что ты нудишь, как нянька старая? Кто ты такой, чтобы мне
указывать? А ну как велю тебя высечь, сразу спесь забудешь. На! –
Йорден швырнул в него медальон с портретом невесты. – Полюбуйся на
бледную мышь, раз никого лучше отыскать не можешь.
– Как знаете, – прошептал Микаш, сжимая медальон в ладонях.
Заскрёбся демон внутри, болью запульсировала жилка на виске.
Микаш словно наяву слышал леденящий душу скрежет. Это помогало во
время битв, когда силы были уже на исходе, пробуждало кровавую
ярость, превращало в неистовый стальной вихрь. Именно за эту
несокрушимость и приглянулся Микаш лорду Тедеску. Но иногда, как
сейчас, ярость становилась настолько нестерпимой, что хотелось
выпустить демона на волю и всех порешить. Всех, кто издевался,
смеялся и плевал в его сторону. Пока самого не заколют, как демона.
Совсем как в том сне.
Нет, он не станет плохим! Ради памяти матери и Агнежки.
Микаш ушёл к реке, подальше от костров и пьяных речей. Шум воды
успокаивал, а мошкара ещё не проснулась, чтобы докучать злыми
укусами. Микаш укутался поплотнее плащом и открыл медальон.
Любопытно, чем Йордену так невеста не понравилась. Заячья губа у
неё, что ли, или глаза косые?
От портрета веяло колдовским дурманом. В золотистой дымке
закатывающегося солнца работа неизвестного художника выглядела
настолько изумительно, что в одночасье забылись все горести. Даже
демон внутри унялся, наслаждаясь созерцанием чуда.
Микаш уже научился различать красоту потаённую, которую так
редко видели другие, и красоту внешнюю, на которую падки были его
одногодки. В портрете соединялись обе. На сестру белоземская
принцесска походила разве что печальным взглядом дивных,
прозрачно-голубых глаз. Живые – будто в душу смотрели. Лицо нежное,
точёное, полное трогательной хрупкости словно сияло изнутри. Каждую
чёрточку можно изучать часами и восхищаться совершенством.