– Уж поумнее вас. Я, знаете ли, жить
хочу! – фыркнул Фанник.
– Дворняга, ты что? – Йорден
обернулся к Микашу.
Оцепенение резко отпустило. Не
отвечая, «дворняга» укрылся за валуном. Кровь текла из ноздрей на
подбородок и капала на грязную рубашку. Перед глазами всё кружилось
и трепыхалось, то отдаляясь, то приближаясь. Голову будто стянуло
тисками, зрение сузилось до тонкой полоски перед собой.
Вытошнило.
– Надорвался? – Йорден некстати
воспылал участием, подбираясь со спины. – Свой предел даже
необученные желторотики чувствуют!
– Я в порядке, – просипел Микаш.
– Тогда иди челюсти вырезай. Никто
твою работу за тебя не сделает.
Правильно. За работой всегда легче
становится.
Хрустели под мечом кости, рвалась
плоть, чёрная кровь заляпывала руки по локти, но Микаш
держался – за взмахи верного клинка, за монотонное скольжение
лезвия охотничьего ножа. Челюсти нехотя покидали головы палесков.
Первая пара, вторая… последняя. Микаш сложил их в мешок, умылся из
фляги и позвал остальных.
До подножья Выспы он дотащился с
трудом. Колени дрожали, ноги цеплялись за камни, зрение то гасло,
то возвращалось мутным оконцем. Внизу паслись лошади. Длинноногие и
ухоженные скакуны – для высокородных, косматая низкорослая кобыла –
для Микаша. Он поскорей забрался в седло и обмяк. Кобыла покорно
затрусила за остальными лошадьми.
Ноги почти волочились по земле, от
неровного хода трясло. Боль вспыхивала то в бедре, то в плече, то
прихватывала голову. Неужто и вправду надорвался? Всё: не
восполнится резерв, не будет силы. Мука это, когда видишь Горний
мир демонов, но бороться не можешь. Интересно, как быстро
высокородные поймут, что Микаш теперь бесполезен, и вышвырнут его
на улицу? А может, лучше самому уйти? Всё равно обещания лорда
Тедеску пусты, и рыцарства Микашу не видать, как собственных
ушей.
Впереди кольцом обхватил насыпь
полузаброшенный замок-крепость. Светло-серый булыжник от времени
покрылся тёмными пятнами, его обвивал клочьями полусухой плющ,
зубцы, венчавшие стены и башни, частью обвалились. Казалось, будто
чудовище щерит пасть в гнилозубой улыбке и изрыгает воду в глубокий
ров.
Отворялись дубовые ворота, с натужным
скрипом канатов опускался въездной мост. Лошади нетерпеливо
взрывали копытами землю. Также нетерпеливо переговаривались Йорден
с наперсниками, похваляясь подвигами и посмеиваясь над «дворнягой»,
надорвавшимся на пустом месте. А ведь на самом деле, чем сильнее
дар, чем ближе человек с ним сживается и чем свободнее использует,
тем зыбче становится запретная грань. Кажется, нет её и ты
всемогущ, самоуверенно ступаешь на край и опрокидываешься в бездну,
чтобы переломать себе все кости.