А на ум мне снова пришёл Рау и его
отчаянная попытка добраться до моей дурынды. Неспроста это. Что он
там говорил? Вроде ничего такого и всё же, что-то будто цепляет за
душу.
Нужно собраться, но никак не могу. Я
не имею права быть чутким. Но песня мешает, слишком много в ней
боли, слишком много чувств. Слушаешь и начинаешь сомневаться, что
сам живой, потому что отзвуки их тоски отражаются во мне диким
эхом, точно внутри всегда была пустота. Замолчите. Я человек, я
гуманен, я скрепа этой вселенной. Замолчите!..
И вдруг сквозь заполнившую меня
тоску, я внезапно почувствовал что-то странное. От удивления, я
чуть было не подскочил на месте, благо успел осадить самого себя,
сработали правильные рефлексы, выработанные за годы службы. Это был
форкош, его влияние. Нет, это был не просто форкош, а смотритель, я
был уверен.
«Воу», – мысленно позвал его я,
намеренно давая понять, что он узнан, что он раскрыт. Даже если я
ошибся, был шанс вспугнуть, маленький, ничтожный, но шанс.
Или я ошибся? Показалось?
Форкошья песнь потихоньку затихала,
теперь сквозь шорох метели до меня доносились лишь её отголоски, а
возможно отдалялись и сами песняры.
А я снова должен терзаться
непониманием. Я начинаю уставать от всех их тайн и недосказанности.
Ещё немного и они вынудят меня вопреки здравому смыслу искать связи
с Федерацией.
Ты чего? Тоже не по себе?
Я всем телом напрягся, различив
движение на шкурах. Дурёха поднялась, затихла, стала
прислушиваться.
Вот и настал тот самый час, да?
Выходит, они сделали что хотели и теперь нужно быть готовым ко
всему. Что ж, давайте проверим кто сильней. Если вы надеетесь
втянуть меня в ещё больший скандал, чем уже есть, то зря.
Посидев тихо ещё пару минут, дурында
осторожно поднялась со шкур, чтобы плавно подобраться к печи.
Ну? Что дальше? Нож? Другого оружия
всё равно нет. Неужели этим надеешься со мной справиться? Или тебя
убедили в том, что сможешь? Не поранить бы. Кости-то слабые,
тонкие, одно моё неосторожное движение и придётся запрашивать
экстренную телепортацию в восстанавливающий центр, но ещё не факт,
что на него форкоши среагируют.
Что? Решилась? На что? Нет, всё
стоит, мнётся. Для подвергнутой внушению она слишком нерешительная.
Я даже чувствую исходящее от неё волнение. Не понимаю. Если не
желание меня убить, то что тобой руководит сейчас? Зачем поднялась
тогда? Не уж-то совесть мучает за содеянное? Неужели форкошья песня
вызвала сомнение в твоей вере?