Эй?.. Ты чего?
От удивления, что дурёха внезапно
запрыгнула ко мне на лежанку, я забыл притворяться, что сплю. Это
было так неожиданно и так странно, что буквально выбило меня из
колеи.
Я всегда был готов ко всякого рода
неожиданностям в чужих мирах, но это… это… Это не в какие ворота
уже! Мы близко, слишком. Мы словно… Что ты так смотришь на меня?
Что за взгляд? Нет, я не поведусь, ни за что.
Что? Что сказала? Неужели
испугалась?
Мне нужно её прогнать как-то. Мне
надо объяснить… Страх понятен, но это ведь не повод нарушать
дистанцию. Это слишком. Мы даже не в экстренной ситуации. В этом
нет необходимости. И противозаконно. Я даже не выказал интереса в
опеке. А ты…
Я должен быть ответственен, холоден,
рассудителен. Я всегда помню о законах общества, и ты нарушаешь
его, общая.
А она в ответ на мои мысли вновь
что-то мягко просительно прошептала, заглядывая мне в глаза, словно
ища защиты.
– Спи.
Только это смог выдавить я, потому
что и правда воин, чьим долгом всегда остаётся защищать.
Но лучше отвернусь, не могу видеть
твою эту странную податливость. Разве такой положено быть общим?
Разве вы не живёте только чтобы отнимать и ничего взамен не давать.
Вы украшения. Капризные, хрупкие украшения жизни мужчины. Почему
всё не так? Я не понимаю…
Уезжать нужно мне отсюда, и поскорее.
Непонятно что происходит! Общая с чудиной, форкоши сами не свои, то
угрожают, то песни под окнами поют, то вместо того чтобы забрать
диверсантку на допрос оставляют её под мою опеку ещё на ночь.
Да лежи ты смирно! Издёргалась. Сопит
в спину так недовольно, будто я виноват, что она сюда угодила. Мне
к тебе, если так по-хорошему рассуждать, не стоит спиной
поворачиваться, особенно теперь-то, но не могу иначе, не сдержусь,
сотворю ещё что-то противозаконное. Я же могу и прибить. Могу. Меня
учили. Специально учили. Да успокойся ты!.. Хуже усатой ящерицы в
женских руках, будто бы под кожу мне залезть хочет. Ты слишком
близко. Невыносимо. Но я не могу тебя оттолкнуть, не могу.
Уснуть мне так и не удалось. Эта
близость не дала мне ни секунды для покоя. Всю ночь я напряжённо
сам не зная зачем подстраивался под размеренное женское дыхание,
слушал её непохожий ни на что запах, ощущал касание её коленей,
ладоней. Забывшись во сне эта маленькая глупышка запретно жалась ко
мне, будто бы я был единственным источником тепла во всём мире. Я
терзался сомнениями, раз за разом прислушивался, проверял, но она
действительно спала. Её доверчивость не была обманом.