Перенесет свое желание в своей душе, в мучениях, кстати, но все равно, окажется нарушителем заповеди.
– Здесь все проще: элементарная самоцензура пишущего не позволила написать – что именно не делай с женой ближнего.
– Что же, культурным людям самоцензура необходима.
– Риоль, самоцензкра необходима некультурным людям.
Культурным людям самоцензура свойственна…
– До того, как поверить в твоего отца, люди верили в очень многих Богов – кажется, это называлось язычеством.
– Они называли разными богами – различные проявления одного Бога.
Дальше шло элементарное развитие представлений.
– От деталей – к целому?
– Пожалуй. Знаешь, что является главным из того, что Отец дал людям?
– Что?
– Диалектика…
– Крайст, но ведь очень многие известные и просвещенные люди выступали против религии и предлагали жить без нее.
– Жить без религии – это не самый плохой способ жить без религии.
– А какой же способ самый плохой?
– Самый плохой способ жить без религии – это воевать за нее с пулеметом в руках…
Риоль еще о многом хотел спросить Крайста, но в это время их нагнала телега, запряженная сытой и, видимо оттого ленивобредущей, лошадью.
На телеге, поверх сенной покладки, на брезенте сидела пожилая женщина в белом платке и поношенном шушуне.
И лошадь, и женщина, казалось, дремали, и если бы Искариот, задравший шляпу на затылок и упиревший кулаки в бока, не крикнул бы: «Тпру-у!» – они бы так и проехали мимо.
– Подвези, бабка!
– Садитесь.
– Бабка, а где здесь трактир?
– Трактир? – удивленно переспросила женщина, – Да, как везде – возле церкви…
* * *
Вскоре, вдоль дороги стали появляться первые дома окраины небольшого городка.
Эти дома были либо каменные, либо деревянные, на каменном фундаменте. Окруженные высокими заборами с широкими дубовыми воротами – они напоминали маленькие, семейные крепости.
И каждый из них различался между соседними ровно на столько, на сколько, по-видимому, различались семьи, жившие в них.
То есть, были очень похожи друг на друга.
Следом, ближе к центру городка, дома пошли трех и четырехэтажные. Теперь уже сплошь каменные.
Телега выехала на не большую площадь, посреди которой стояла круглая афишная будка, вокруг которой прогуливался полный человек в темно-синем галифе с красными лампасами и белом сюртуке с металлическими пуговицами.
На одном боку у этого человека висела сабля, на другом – кобура с наганом.