Еще пять минут, и он дома.
Впереди горел зеленый, сменившийся желтым, и Макс нажал на тормоз: пусто, но нарушать все равно не годится. Бесполезно. Машина как ехала, так и продолжала ехать. Макс попытался затормозить еще раз, еще и еще – никакого эффекта.
Самое забавное, что страха не возникло, только усталое раздражение: теперь и это еще, блин! Скорость была меньше сотни, и Макс дернул за ручной тормоз. Тоже никакой реакции. Джип пронесся через перекресток на красный свет, хорошо, что поблизости не было ни других машин, ни гаишников; машина дрожала, словно в недоумении: дескать, что это, хозяин, я не хотела! Макс включил аварийку, затем перевел рычаг в мануальный режим, но электроника берегла коробку, и пришлось вилять. Редкие водители шарахались в стороны, явно осознавая серьезность ситуации. Макс удачно вписался во встретившийся на пути поворот, а потом увидел кусты и бордюр и решил, что жизнь дороже крашеных автомобильных боков.
Он остановился носом в дивный раскидистый куст, едва не выкорчевав его; машина виновато рычала, на ветровое стекло сыпалась почти отцветшая мокрая сирень. Джаз продолжал играть. Макс смотрел, как «дворники» гоняют по стеклу несчастные сиреневые цветочки.
– Надо ехать, – сказал он себе, «дворникам» и сирени. – Определенно, надо ехать.
Нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми.[1]
– Господи, – пробормотал Макс, – скажи мне, зачем я в это ввязался?
Господь, как обычно, не ответил. Он до Макса не снисходил – Бог не говорит с атеистами, а Макс атеистом был махровым, заслуженным, записным. Если бы атеистам выдавали специальный партбилет, то Макс Амлинский непременно бы таковым обзавелся, для убедительности.
За господа ответила Инга:
– Затем, что это хорошая идея.
– Никакая это не хорошая идея, – сказал Макс. Он выразился бы крепче, будь на месте Инги мужик, однако полученное воспитание не позволяло употреблять выражения в обществе дамы. – Так, я придумал. Ты сдаешь билеты, я покупаю рейс на Маврикий, и мы улетаем туда. В отеле…
– Паниковать поздно, – хладнокровно перебила его Инга, прищурилась и спросила: – Это что? Запонки?
– Что такого?
– Ты летишь в Рим мало того что в этом пиджаке, которого не было в твоем списке, так еще и в рубашке с запонками? Макс!