Цыганский барон нахмурился. Медленно разжал кулаки. Потом покачал головой.
– Странный ты человек, эксперт. С огнем играешь. Не говори больше никому такие слова. Человек может начать тебя резать раньше, чем ты сможешь что-либо объяснить.
– Не начнет. У каждого есть что-то самое важное, самое дорогое. Чего нельзя купить ни за какие деньги. У одних это близкие люди, у других это их Бог, а у третьих свои принципы, за которые они умирают. У каждого есть что-то свое. У каждого свой бог, которым нельзя торговать, Ратмир.
– Красиво говоришь, эксперт, – вздохнул барон, – говори, зачем пришел?
– Я пришел за информацией, – напомнил Дронго, – условия Интерпола ты знаешь. Они не трогают ни тебя, ни твою семью. Можете оставаться жить во Франции. С французским правительством они договорились.
– У меня большая семья, – сказал Ратмир, – человек семьдесят. Двоюродные и троюродные братья.
– Есть список?
– Конечно. – Ратмир вытащил список, протянул бумагу.
Дронго взял бумагу и, не читая, положил в карман.
– Передам, – пообещал он, – хотя твоя семья очень сильно выросла.
– Я не могу бросать родственников, – пояснил барон, – у нас так принято.
– Куда придет груз?
– В Констанцу. Четвертого в три часа дня. Судно из Турции. Привезут оконные рамы, в них будет героин. Самая большая поставка. Четыреста килограммов. Но груз будут охранять. Там нужен целый полк полицейских. Мне говорили, что на судне будет не меньше двадцати охранников с автоматами и пулеметами. Может, даже больше. Будут жертвы.
– Не будут, – возразил Дронго, – там все продумают, просчитают…
– Да. И учти… Если бы они не убили моего сына, я бы не стал вам ничего говорить.
– Я слышал об этом. Прими мои соболезнования.
– Спасибо. Ты можешь идти.
– Будь здоров, Ратмир. Может, увидимся еще через двадцать пять лет.
– Не увидимся, – упрямо ответил цыганский барон, – и ты об этом знаешь, эксперт, лучше меня. Там тоже не дураки сидят. Если смогли такую партию организовать. Ты ведь все лучше меня понимаешь. Они тоже считать умеют. И сразу вычислят, кто именно их подставил. И почему – они тоже поймут. А прятаться глупо. Все равно найдут. Поэтому срок у меня остался совсем небольшой. После четвертого числа. Один месяц, самое большое.
Дронго молчал. Ратмир усмехнулся.
– Уходи, – разрешил он.
Дронго поднялся, чтобы выйти.