Шан Фан,
как и обещал, вернулся через три дня. Старик вручил Эдвану
небольшой лист бумаги с записанным на нём рецептом
какого-то снадобья, оставил наказ перевести его, вытянул из
парня информацию о магическом знаке, снова напомнил про огромный
долг за спасение жизни и ушёл, не попрощавшись. После его ухода у
Эдвана остался крайне мерзкий осадок на душе. Он чувствовал себя
так, словно его просто использовали,и лишь
сильнееутвердилсяв своих подозрениях и домыслах. Широкая
улыбка, спокойная речь и добрые слова Шан Фана больше не
действовали на него,и та искорка доверия и уважения, что
зажглась в нём во времяпрошлоговизитастарика, окончательнопотухла. Да, дед всё
так же был честен, но в голову паренька закрались подозрения, что
ценность его знаний намного выше тех зелий, которые в него вылили.
К тому же, несмотря на все слова о долге, он до сих пор не
назвалего точной
величины…
Эдван
решил, что раз уж его решили использовать, он будет делать то же
самое. Будет и дальше придерживаться старой стратегии
и,даже если вдруг вспомнит что-то
«из-за грани», точно не побежит сразу рассказывать
старику, а вначале оценит полезность этих знаний лично для себя.
Покрайней мере, до тех пор, пока
не разберётся, что к чему.
Перевод
рецепта он, разумеется, решил делать так долго, как только
возможно. Правда, реальность оказалась хитрее его маленького плана.
Рецепт был слишком сложным. Несмотря на то, что он мог с лёгкостью
прочитать страницу текста, понять написанное было выше его сил,
ведь одно дело читать старые легенды, а другое—рецепт древнего
снадобья, где перечислены странные названия растений, которых он в
жизни не видел,и слова, которые никогда не слышал ни на
одном из двух языков. Процесс закончился, не успев
начаться.
Эдван
записал на лист бумаги то, что сумел понять,и с чистой
совестью отложил перевод в сторону, напрочь о нём забыв. Постепенно
пребывание в комнатушке стало невыносимым. Он чувствовал себя
словно в темнице и изнывал от скуки. Старый библиотекарь,
казалось,бросил
его! Шан Фан не появился ни через
три дня, ни через неделю, ни даже через две,и единственным
собеседником Эдвана всё это время был горбатый мужичок, который
каждый день приходил менять повязки да приносил еду и разные
снадобья. Всё остальное время парень был предоставлен самому
себе.