Единственное, я заменил несколько слов в тексте. Вместо «Он
тогда продал свой дом, продал картины и кров» я вписал: «Продал он
все, что имел, продал картины и кров»… Просто мне всегда казалось
глупо, что Вознесенский упоминает одновременно и «дом», и «кров»,
ведь по смыслу это одно и то же.
Один из двух экземпляров текста я оставил себе, а второй вручил
заведующей отделом рукописей, вкратце рассказав о поэтессе из
магазина, впечатленной случайно прочитанной где-то историей
художника Пиросмани. Не выпускавшая сигареты из накрашенных
ярко-красной помадой губ женщина в возрасте под пятьдесят быстро
прочитала стихотворение, потом еще раз, уже более вдумчиво, и
наконец сипловатым голосом вынесла вердикт:
— Беру!
После чего мы вежливо распрощались и с чистой совестью я покинул
издательство.
Кстати, что касалось третьих экземпляров книг «Крейсера» и
«Печальный детектив», то они лежали дома, под присмотром Валентины.
Еще перед отъездом мне в руки попали местные газеты «Пензенская
правда» и «Молодой Ленинец». Удивительно, но в те годы в периодике
печатали прозу и даже стихи. Прозу, правда, перепечатывали с
вышедших книг, а вот стишки публиковали даже местных авторов.
Появилась идея, не попробовать ли предложить пензенским изданиям
свои рукописи. Ну а что, известность на местном уровне лишней не
будет. Чем больше про меня узнают людей – тем лучше!
Кстати, я одно время баловался стихами. Кое-что даже помнил
наизусть. Но для публикации в периодической прессе вряд ли
подойдут, например, стишки типа:
Мальчик с кухонным ножом
Отомстил обидчику
Ночью к спящему пришел
И порезал личико.
Или
Как-то раз решили дети
Поиграть в маньяков
Расчленен тупой ножовкой
Добрый дядя Яков
Не прокатит и вот такой «черный юмор»
Если вены режешь хмуро
В ванне с тепленькой водой
Ты скорее всего дура
И страдаешь ерундой!
Редакторам наверняка покажется мрачноватым стихотворение
«Эпитафия»:
Придет и наш с тобой черед
Лежать под гробовой доскою
Вот только знать бы наперед
Кто вспомнит о тебе с тоскою
Кто на могилку принесет
Живой букет из белых лилий
И тихо над тобой всплакнет
Кусая губы от бессилья
А может, будешь ты лежать
Забытый всеми в одночасье
Нам не дано предугадать
И в этом, друг мой, тоже счастье.
Так, а что же можно предложить? Память, давай уже напрягись…
Вот!
Не болей, моя хорошая