— Товарищи! Мы здесь не обсуждаем литературные и музыкальные
произведения Губернского. Это забота Союза писателей и Союза
композиторов. Мы обсуждаем поведение Губернского на Кубе, которое
далеко выходит за рамки обычного пьяного дебоша! Это дело
политическое, товарищи, которое может сильно повредить отношениям
нашей страны и братской Кубы! Ведь на Кубе, товарищи, негры
составляют около трети населения и еще примерно четверть мулаты. И
всем им, безусловно, совсем не понравятся расистские и
оскорбительные выпады в так называемых песнях Губернского. Учтите,
товарищи, что кубинский народ до революции натерпелся от
оскорбительного и пренебрежительного отношения американских
расистов, и очень чувствительно относится к подобным вещам. А по
поведению Губернского они судят обо всем советском народе! Своими
песнями и вообще поведением Губернский нанес большой ущерб внешней
политике нашей страны и дружбе СССР и Кубы! И это не может
оставаться безнаказанным!
— Совершенно верно! — поддержал взбодрившийся Памфилов. — Я считаю,
что таким Губернским не место в таком учебном заведении и вообще в
советском кинематографе! Вспомните слова Ленина, товарищи! Из всех
искусств для нас важнейшим является кино! Мы не можем доверять
людям вроде Губернского такой важный участок идеологического
фронта!
Затем снова выступила Трушина, которая в целом повторила речи
Памфилова и Брециса.
Комсомольская секретарша Юля тоже высказалась в обвинительном
ключе, но как-то очень неубедительно. Было полное впечатление, что
она и сама не верит в то, что говорит.
Выступление Лозинского несколько выбивалось из общего
обвинительного тона. Он признал, что Губернский, конечно, сильно
виноват и заслуживает наказания, но с другой стороны, помимо
сомнительных и даже просто возмутительных произведений, у него есть
и вполне патриотические вещи: «Марсианин», «Крейсера», «Крепость на
Суре», «Знак Беды», «Пираты 20-го века»... И вообще, Губернский
талантлив, такими людьми не стоит разбрасываться.
На это тут же возразил Памфилов, заявив, что прежние заслуги, так
же как и талант, не являются индульгенцией на все случаи
жизни...
Все это я слушал уже вполуха. В голове свербила мысль: «Громыко,
гнида такая, вот за что?! Что я ему-то сделал? Это ведь он прислал
этого сволочного референта! Без его санкции наверняка этот Брецис и
не подумал бы лезть во ВГИК! Да и стукнули обо всем наверняка
посольские! Кто из этих сволочей тогда присутствовал в ресторане?
Хоть убей, не помню! Сначала не заострял внимание, поинтереснее
люди были, а потом не до того стало.