— Ну что, намалевал? — поинтересовался Лева, когда я свернул
листок вчетверо.
— Ага. Адрес написать?
— Лучше не надо, так шепни. Сегодня и отправим твою
маляву.
Свое обещание Одессит сдержал, на прогулке передал послание
вместе с пачкой папирос нескладному конвоиру с вороватыми глазами,
который пообещал всё исполнить в лучшем виде.
И вновь потянулись однообразные дни в ожидании этапа. Оправка,
поверка, пайка, обход фельдшера, оправка, обед, прогулка по
внутреннему дворику, ужин, вечерняя поверка... Изредка эта рутина
нарушалась получением передачи, посещением тюремного библиотекаря,
записывавшим пожелания сидельцев, и мытьем в бане. От нечего делать
я заказал «Трех мушкетеров». Толстенная книга оказалась изрядно
потрепана, но все листы на месте, и я с охоткой принялся за чтение.
Погружение в жизнь Франции XVI века с ее интригами при королевском
дворе хоть немного скрашивало мои серые тюремные будни.
Кстати, теперь они протекали на порядок спокойнее, чем в
Бутырке. Там, правда, меня на допросы таскали, а тут уже суд вынес
решение, нет нужды истязать несчастного подозреваемого, а теперь
уже осужденного. Но и отношение ко мне в камере со стороны тех же
блатных было если и не доброжелательным, то нейтральным как
минимум, раз уж мне предстояло чалиться по уголовной
статье.
Настоящим праздником для меня стала ещё одна посылка от Вари, в
которой я безуспешно пытался отыскать хоть какую-то записку с
ответными излияниями чувств. Но Одессит меня просветил, что письма
осужденным до отправки на этап не положены, так что мне оставалось
лишь доверять словам Левы, что мое послание было доставлено по
устно переданному конвоиру адресу.
Про себя прикидывал, что если отсчет срока пошёл с момента
вступления приговора в силу, то на свободу я выйду в конце 1943
года. Это ж разгар войны! Получается, так и не выйдет у меня
предупредить товарища Сталина о нападении немцев, буду в это время
куковать за колючей проволокой. Выражаясь языком кинематографа,
«Я тут, а у меня там шведы Кемь взяли!»
А ещё через день я наконец-то узнал свою дальнейшую судьбу. По
СИЗО от камеры к камере пронесся слух, что собирается команда для
отправки в Ухпечлаг в Коми АССР. Блин, как в тему про эту Кемь
подумал. Когда мне велели сдать матрас-ложку-кружку, я успел отдать
Леве ещё две пачки папирос из оставшихся шести, и попросить, чтобы
он по своим каналам передал Варе, что меня отправляю в Ухтпечлаг.
Тот обещал выполнить мою просьбу. А затем, после сдачи казенных
вещей, включая «Трех мушкетеров», меня с узелком вывели во двор и
загнали в автозак. Я уже примерно представлял, что меня ожидает.
Морозы градусов эдак до минус 40, непролазная тайга, летом гнус с
палец толщиной, не исключена цинга ввиду отсутствия полноценного
питания… И, скорее всего, работа на свежем воздухе с раннего утра
до позднего вечера. Но всяко лучше, чем быть закопанным на полметра
в землю с дыркой в голове. Хотя не исключено, что даже я, с моей
неплохой физической формой, доживу до окончания срока. Ладно, что
себя хоронить раньше времени, поживем – увидим.