Отдохнув, собрался с силами и потащился дальше. После привала
шагалось не в пример тяжелее, я едва переставлял ноги. Сколько я
уже покрыл километров? Десять, пятнадцать, двадцать? В прежние
времена я бы тоже мог сказать это с точностью до плюс-минус пары
километров, но сейчас от усталости мой внутренний шагомер начал
давать сбои. Да ещё и после лагерный паек организм был изрядно
истощен, не говоря уже о том, сколько энергии было выплеснуто за
последние сутки, начиная с «битвы при Чибью» и заканчивая
побегом.
Двигался просто на автомате, механически переставляя ноги. Так,
в одном темпе, дышалось полегче, но и мир сузился до нескольких
метров впереди и редкого взгляда на компас.
В какой-то момент меня озарила мысль – почему бы не соорудить
снегоступы?! Я примерно представлял, как это делается, однако на
практике всё оказалось куда как сложнее. Не скажу, что у меня руки
из одного места растут, но то, что получилось из веток –
развалилось через сто метров. Тут-то я и пожалел, что не открутил
лыжи с аэросаней. Хотя... Чем откручивать, если отвертки не было?
Не ногтями же.
Так и пришлось дальше бороздить сугробы естественным образом. А
морозец уже начинал давать о себе знать. Деревья вокруг бодро
потрескивали. Где-то в прошлом-будущем вычитал, что волокна живого
дерева содержат воду, а вода в морозы замерзает и увеличивается по
размеру. Так вот этой воде словно становится тесно и она,
расширяясь в виде льда, разрывает волокна, издавая характерный
звук.
Кстати, о воде… Несколько раз пересекал замерзшие русла речушек,
пока наконец не добрался до вполне себе приличных размеров реки.
Судя по карте, это была Вымь. То есть я оказался на полпути между
лагерем и посёлком Кослан. А там ещё примерно день пути до границы
с Северной областью[1]. Я ещё когда в
прошлый раз на карту глянул, краешком сознания зацепился за это
название, теперь же рассмотрел, что в Северную область входят
Архангельск и Вологда. Выходит, соответствующие области ещё
утвердились в известных мне границах. Впрочем, сути дела это не
меняло, мне всё равно предстояло тащиться в сторону
Архангельска.
Солнце клонилось к закату, когда я остановился на ночевку. Для
начала следовало как-то обустроиться, чтобы не окоченеть на
усиливающемся морозе. До захода солнца руками – хорошо хоть не
голыми - выкопал в снегу у ствола крупной лиственницы что-то вроде
берлоги. Затем с помощью ножа нарубил лапника, выстлав им дно
своего лежбища. Сверху тоже прикроюсь лапником. Перед тем, как
улечься, снова сварганил чайку и пожевать. Сидел у костерка, ел, а
у самого глаза слипались. Мда, бери меня хоть голыми руками.
Отужинав, наконец забрался в нору. А ничего так, терпимо, хотя и
мороз снаружи градусов 25, пожалуй, есть. Тут же по ассоциации
вспомнился Яков Мороз, которого я почти сутки назад оставил на
снежной целине. Добрался ли он до лагеря? Сильно ли осерчал по мою
душу? Наверное, сильно, прежде всего от унижения, и попадись я ему
– три шкуры спустит. Так что лучше не попадаться.