, – обиженно произнес Зарецкий и вышел из столовой в прихожую.
– Мне кажется, он обиделся, – улыбаясь, сказал Копейкин Елене.
– Ничего, подурачится и успокоится; ему внимание нужно… Расскажите лучше о себе или о Европейских государствах.
Копейкин задумался, с чего бы лучше начать, и затянул лекцию о Франции. Он любил говорить о ней в удобном случае. В французских деятелях он видел пример благоразумия и совершенства.
Зарецкий тем временем решился прогуляться по лесу, по тропке, проходящей насквозь до соседней деревни. Он шагал довольно легко и незатейливо, его вовсе не терзала обида; нет, Лев Аркадьевич даже и не думал обижаться. Елена Порфирьевна всегда недолюбливала его, считала несерьезным и пустым человеком. Он же, в свою очередь, не испытывал к ней никаких чувств. «Есть у меня двоюродная сестра, и что с того? А ничего», – говорил он сам себе. Сейчас. Когда Зарецкий шел по тропинке в соседнюю деревню, он не думал о ни ней, ни о Копейкине, ни о загранице; он думал о природе, его окружавшей, пытался понять ее, прочувствовать ее силу, вникнуть в то, как все в ней устроено. Лев Аркадьевич смотрел на птиц и думал, как же хорошо, наверное, уметь летать, смотрел на белок, прыгающих с одной ветки на другую, и думал, как интересно облазить весь лес, смотрел на затаившегося за пнем зайца и рассуждал о его прыжках, смотрел, наконец, на муравьев под ногами и ужасался, как можно жить, не переставая трудиться. Так, думая обо всех зверях сразу, о лесе, о природе в целом, о ее таинственном существе, он вышел на другой стороне и пошел уже по малознакомой деревне.
В этой небольшой деревушке, именуемой Засеченкой, в просторном усадебном доме с четырьмя каменными колоннами и двумя флигельками, стоя за большим мольбертом, писала портрет своей матушки молоденькая красивая девушка в бледно-голубом платье с нешироким кринолином. У нее были шелковистые каштановые волосы, собранные в пучок, округлое, но не плотное личико, выразительные карие глаза под густыми ресницами, прямой нос, пухленькие розовые губки и очаровательная улыбка. Росту она была высокого (относительно остальных девушек), имела полную грудь, гордую осанку, подтянутую талию и длинные привлекательные ноги, которых, к сожалению, мужчины видеть не могли. Звали ее Натальей Константиновной Калигиной. Ей недавно минул двадцатый год, но она уже успела четыре года с отличием выучиться в художественной академии, которую бросила, не окончив курса.