Бросает нас на гребни и на скалы.
Изведать то, чего не ведал сроду, —
Глазами, ртом и кожей пить простор!..
Кто в океане видит только воду —
Тот на земле не замечает гор.
Пой, ураган, нам злые песни в уши,
Под череп проникай и в мысли лезь,
Лей звездный дождь, вселяя в наши души
Землёй и морем вечную болезнь! 13
Раиса Константиновна недовольно сдвинула брови: песня казалась слишком взрослой, не подходящей для детских ушей. Как оказалось, зря волновалась: ребята в слова не вслушивались, заворожённо ловили ноктилюку в прибое, наслаждаясь последним вечером накануне отъезда.
Счастливчик играл недолго, гитару перехватил Вячеслав Аркадьевич, оказалось, он тоже когда-то учился музицированию на этом инструменте. Играл кое-как, постоянно сбивался и заменял слова на постукивание по деке. Счастливчик вслушался в ритм и подхватил Татьяну. Она легко закружилась, ведомая его рукой. Не переставая танцевать, они двинулись к морю. Ноги коснулись светящейся воды, слегка завязли в песке.
Обычно их пара выглядела нелепой. Счастливчик едва доставал до плеча жены, но сейчас, в танце, они оба казались необычайно привлекательными и словно созданными друг для друга. Танцевали самозабвенно и грациозно, даже Раиса Константиновна завороженно наблюдала за ними, постукивая ногой в ритм мелодии.
Марина следила за танцем родителей издалека, заражаясь их счастьем. Илья растерялся, почему-то за Юдиных ему было неловко. Слишком уж явно они демонстрировали чувства, в их семье так было не принято. Он ни разу не видел, как его родители целуются или обнимаются, и думать об этом не хотелось совершенно. Как-то это было чересчур, не по-взрослому. Он вообще сомневался, что семейные люди милуются, и это не аномалия.
Марина наклонилась к морю, окунула ладонь, разгоняя ночесветку. Ракушечные бусы с лёгким перестукиванием повисли над водой.
Илья приблизился Марине, заворожённый чудным зрелищем. Она сама светилась и, как никогда, напоминала часть стихии, пряди волос утонули в воде, будто она перетекала в море.
– Анасейма, – невольно вырвалось у него.
Марина резко дёрнулась, ненамеренно ударив Илью по губе большой ракушкой рапана.
– Обзываешься, что ли?
Илья выпрямился и схватился за лицо. Во рту явно чувствовался вкус крови. Он провёл языком по краю верхней челюсти: один из зубов отчётливо шатался, повиснув на десне.