Тропа почти заросла крапивой и
малинником, Рыска здорово обстрекала и исцарапала ноги, пока
добралась до забора. Дом и впрямь был старым. Несколько венцов ушли
под землю, остальные обомшели и заплесневели. На прорехи в крыше
жилец накидал камыша и веток, из‑за чего дом напоминал бобровую
плотину на обмелевшей речке. Хозяйства Бывший не держал, даже
собака по двору не бегала. Еду покупал у весчан – видать, успел
скопить деньжат в бытность путником, а одежду, похоже, носил ту
самую, в которой пришел.
Рыска нырнула в дырку на месте трех
выпавших штакетин, на четвереньках проползла бархатистыми лопухами
и, не отряхнув коленей, на одном дыхании домчалась до порога дома.
Развернулась – и охнула. Мальчишки рассудили, что раз эта засранка
во двор забежала и на месте не померла, то с ними тоже ничего не
сделается. Теперь они по очереди выбирались из лаза в заборе,
боязливо осматриваясь и подначивая друг друга.
– Ну, сейчас ты у меня
попляшешь, крысеныш! – Илай рванулся вперед.
Рыска вжалась спиной в дверь… и
почувствовала, что та подается, уходит внутрь. Девочка взмахнула
руками, теряя равновесие, неосознанно шагнула назад и с отчаянным
писком падающей в ловушку мыши ввалилась в дом. Хлоп! Дверь
закрылась.
Мальчишка сунулся было за Рыской, но
вовремя опомнился и попятился. Дружки так и не осмелились подойти к
крыльцу, а стоять на нем в одиночестве Илай тоже не пожелал.
– А вдруг он ее сожрет? –
предположил сын кузнеца, от волнения кося больше обычного. Ему
нравилась худенькая угрюмая девочка с желто‑зелеными, чужинскими
глазами, но признаваться в этом друзьям Варик боялся: засмеют, а то
и затравят, как саму Рыску.
– Подавится, – неуверенно
возразил Илай. Из дома не доносилось ни звука, отчего мальчишкам
было еще страшнее. – Поди, подсмотри в щелку!
– Не‑е… – отступил к
лопухам друг. – Нашел дурака.
– Струсил!
– Ты сам струсил!
– А вот и нет!
Рыска же выглянуть во двор не
побоялась и, увидев, что мальчишки о чем‑то спорят, решила
переждать по эту сторону двери. Дом казался нежилым не только
снаружи, но и внутри. Свет едва сочится в запыленные окошки, плевка
на одном из них надорвана и при порывах ветра въедливо
посвистывает. Углы затянуло паутиной, лавка просела на сломанную
ножку, под слоем сора не понять, глинобитный пол или дощатый. В
углу кровать, с горкой заваленная тряпьем, в стоящем возле нее
ведре плавает кружка – странно, что не жаба.