– Очень мило с его стороны.
– Мы не забыли, кто рассек наши тела и сорвал дархи! За это мы отнимем у тебя то, что тебе дороже всего, – прошелестел лишенец. Он постоянно перескакивал с единственного числа на множественное.
– Мне ничего не дорого! – вздрогнув, сказал Арей.
Призрак укоризненно качнулся.
– Не обманывай! Ложь – тень правды, а о тенях нам известно все!
Арей не стал тратить время на замах. Меч, полыхнувший в его руке, рассек тень от плеча и до пояса. Тень опустила голову и грустно поглядела на рану. Порез на груди быстро затягивался серым туманом.
– Когда-то этот меч уже убил нас. Второй раз не сможет. Тень можно убить только тенью меча.
– Подсказываешь? Зачем? – Арей снова махнул клинком. На этот раз между серой фигурой и раскачивающейся на проводе лампой. Тень меча скользнула по шее призрака.
Тень погрозила барону худым пальцем.
– Не так быстро! Нельзя убить безымянного! – сказал лишенец и точно сквозняком повлекся к двери.
– Как тебя остановить? Отвечай! – крикнул Арей.
От двери послышался собачий лай. Варвара стояла рядом с Добряком и держала пса за ошейник.
– Корнелий сказал: все ушли! А с кем вы разговариваете? – удивленно спросила она. Тени она не видела, хотя та была перед ней.
Тень оглянулась на Арея и, насмехаясь, обняла Варвару за плечи.
– Ты должен вспомнить того из нас, кого убил безвинно, и назвать его имя. Попытка только одна. Если ошибешься – она умрет, – сказал призрак и исчез.
Неблагодарный усопшему Государю будет неблагодарен царствующему.
Из письма графа А. В. Суворова к Д. И. Хвостову
О том, что в Москве день мало чем отличается от ночи, Эссиорх догадывался и прежде, но впервые ясно осознал сей факт первого октября, когда в половине четвертого утра попал в пробку при выезде на Садовое кольцо. Мотоциклисту пробка не страшна, и он объехал ее, лавируя между автомобилями.
Пробка возникла из-за аварии. Девушка девятнадцати лет на большом джипе подшибла сразу четыре машины, заперлась в автомобиле и трусливо звонила маме. Мужики из подбитых машин грустно бродили вокруг джипа и пытались заглянуть внутрь сквозь тонированные стекла.
Эссиорх притормозил, раздумывая, не следует ли помочь девушке, но, мимоходом подслушав ее разговор со свежеразбуженной мамой, осознал, что помогать надо, скорее, мужикам. У Эссиорха стало гадко на душе. Превратить родительское чувство в уродство мрак сумел только в двадцатом веке. При этом, глумясь, Лигул ухитрился оставить у того, чем оно стало, название «любовь». Свет дает человеку любовь с запасом, на много детей. Человек же расходует все на одного. В результате получается бредовая ситуация сверхзаботы, при которой растения поливаются не водой, а концентрированными удобрениями.