- Ну так, - Миариали, уже готовая посоветовать мне заткнуться и
не совать нос, куда не просят, запнулась, удивлённая моей
откровенностью, - расскажи нам. Твой мир не производил впечатления
места, где надо драться за свою жизнь, постоянно убивая тех, кто
попадается тебе на пути. Что же тебя на это сподвигло?
- Понимаю, - не стоит уточнять, что мой мир не сильно далеко
ушёл от данной характеристики, просто вуаль, скрывающая всё это, со
временем стала плотнее, - Я ведь не произвожу впечатление убийцы,
не так ли? Ироничен, полон жизни, спонтанно совершаю хорошие
поступки, умею признать ошибки, и уж, конечно, не упускаю шанса
рассказать всем вокруг, какой я замечательный. Как я могу убить
человека?
Мой голос стал сухим и безжизненным. Чёрт, это и в самом деле
больно. Даром, что рана-то свежая. И, поначалу вроде оказавшись
придавленной таким пластом впечатлений, снова начала
кровоточить.
- Да очень просто. За всю свою жизнь я сдружился лишь с одним
человеком. И совершил одну из самых больших ошибок в своей жизни:
раскрыл ему секрет своих способностей. И с этого момента моя жизнь
начала становиться кошмаром. Угрожая мне, что в случае отказа от
сотрудничества моя тайна будет раскрыта, и меня навсегда запрут в
той секретной службе, которая первой до меня доберётся, он требовал
помогать ему с играми на бирже . Биржа - это что-то вроде споров на
деньги, только посложнее, - пояснил я в ответ на недоумённые
взгляды, - у него стало много денег, он сменил жильё, купил машину.
Меня даже сначала забавлял этот процесс: как человек переживает
перерождение “из грязи в князи”. Однако аппетиты человеческие не
знают меры, особенно, когда утоляются мгновенно..
Вскоре игры с бумажками ему надоели, и он использовал написанные
мной программы, чтобы пытаться взломать сервера – то есть
хранилища информации - секретных служб. На нём и так было заострено
внимание: слишком уж резко он поднялся, но поскольку прямых
доказательств бесчестного получения денег не было, то его и не
трогали. Но теперь им заинтересовались всерьёз. И я не сомневался,
что когда его найдут и станут допрашивать – он откупится мной. Все
пути вели в тупик. Переубеждать уже было поздно: алчность полностью
затмила ему глаза, и он не желал ничего слушать. Выход оставался
только один – убить его до того, как он будет обнаружен.