– Лоренцо, тебе необходимо проверить всё и возьми этот бокал, нужно выявить, что это был за яд.
– Хорошо, босс, – сказал доктор и прошёл к бокалу. Он сначала осмотрел его, а потом положил в специальный пакет, чтобы взять на анализ.
Я подошёл ближе к ней после того, как все вышли. Она побледнела.
– Изабелла, есть то, что бы ты хотела мне рассказать? – Я смотрел в её опухшие от слёз глаза.
Она покачала головой.
– Ты уверена? Я могу помочь.
– Уверена, – ответила она, опуская глаза. Признак лжи.
– Хорошо, сейчас я тебя оставлю, но нам всё равно придётся поговорить.
Я вышел из комнаты и пошёл вниз, где док разговаривал с Витторио и Антонио.
– Витторио, нам пора ехать, – сказал я более грубо, чем хотел. – Ещё раз примите наши соболезнования. Всё, что от нас требуется, мы выполним. Похороны состоятся завтра?
– Да, завтра. Хорошо, Микеле, спасибо, – сказал он растерянно.
Мы с Антонио завезли дока к нему домой, неподалёку от лаборатории. Заодно проверим товар. Спустя время мы подъехали к старому обшарпанному зданию недалеко от центра Милана и спустились в лабораторию. Девушки топлес работали, расфасовывая товар. Все работающие на нас женщины были или нуждающимися, или нелегалами, они зарабатывали хорошие деньги и были под нашей защитой. Кров, еда, деньги и защита – это то, что мы предоставляли нашим людям сполна.
– Сеньор Микеле, сеньор Антонио. Здравствуйте. – К нам подошёл Сальваторе.
– Как идут дела, Сальваторе?
– Всё отлично, босс, товар получился высшего качества, как и говорили.
– Меньше слов, больше дела, – сказал Тони.
– Конечно, я хочу вам показать, – воодушевлённо произнёс он.
– Принеси в кабинет, через пять минут.
– Конечно, босс. – Он удалился.
Мы с Тони зашли в наш кабинет, и я налил нам по виски, чувствуя неизбежную потребность в алкоголе.
– Док сказал, что это действительно был суицид.
– Это так, – кивнул я. – Она покончила с жизнью, обретая вечную свободу для своей души, это был не самый плохой выбор для неё, – задумчиво произнёс я. – Скорей всего у неё была болезненная любовь, – при слове «любовь» я скривил лицо, – либо ещё какая-то романтическая херня.
– Наверняка это так, – сказал Тони. – Ты не хочешь узнать, кто это? Среди нас есть предатель, тот, кто не соблюдает наши законы. Он должен быть наказан, – сказал Тони, играя ножом в руках.