Едва закрыв за собой дверь, я с трудом дополз до кровати и
уснул.
* * *
Разбудили меня голоса за дверью. Уж очень их было много, и очень
уж громко они говорили.
Не прошло и пары минут, как я вскочил и сбегал в ванную. Там в
душе я смыл с себя всю кровь, которой было так много, что я
засомневался… а осталась ли во мне хоть капля? Затем быстро оделся
и прильнул к глазку. Я себя чувствовал превосходно. Так и лучился
здоровьем и силой. О том, что ещё недавно у меня были переломаны
ноги и ещё чёрт знает что, я старался не вспоминать. Воспоминания
были очень расплывчатыми, как будто я давеча очень сильно напился.
Тело же и вовсе не помнило ничего. То есть обычно после перелома
или ожога ты помнишь, что болело именно в этом месте и примерно
так. А я вот не помнил. Я помнил, что, кажется, у меня было что-то
сломано и было даже больно. Но вот что было сломано, где и как
болело, я не помнил.
На лестничной площадке собрались мои соседи. Они всё что-то
громко обсуждали. Там были все и самое главное — Лана. Лана стояла
с заплаканными глазами и просто молчала, в то время как остальные
просто не замолкали.
Я прислушался…
— …он сам виноват… странный… убили… Ничего не понимаю.
— Я же говорила, что он с мафией связан…
Знакомый голос, уж не Клавдия Степановна ли?
— …я сама видела, как они к нему приходили…
Ну точно, она самая. Так это они про меня, что ли?
— Теперь у нас в районе только спокойнее станет…
Та-ак. Это почему, интересно?
— А у него родственники-то были? А то кому квартира-то
теперь?
Оп-па. Уже добро делят.
Лана, казалось, сейчас уже не выдержит, она едва сдерживалась,
чтобы опять не разрыдаться. Пора вмешаться.
Я приоткрыл дверь и, облокотившись на дверной косяк, стал
слушать.
Первой меня заметила умница Лана. Она уставилась на меня, как
будто увидела призрака, и даже глаза протёрла для верности.
Щас ещё ущипнёт себя.
— Ау!
Ну точно, ущипнула.
Все резко затихли и уставились на Лану. Только старая грымза
продолжала надрываться:
— По нему вообще давно тюрьма плакала…
Заметив, что все молчат, она тоже замолчала. Постепенно все
повернулись в мою сторону, и тишина уже стала зловещей. Все стояли
и молча пялились на меня.
— Кого хороним? — радостно спросил я, не преминув
одарить всех улыбкой.
Лана радостно бросилась ко мне и заплакала у меня на плече.